Весь тот день я мучилась: что он подумает? У меня же нет семьи, ничего нет. Я недостаточно хороша для него. И тут оказалось, что мама у него слепая. И я поняла, что он — мой. Мы вместе ходили в школу, они приглашали меня к себе в дом, ну, вообще все. Даже тренера мне наняли, чтоб я научилась играть в теннис, чтоб быть его партнершей в парной игре. Такая мне выпала удача. Я узнала, что он — один из самых богатых мальчиков в Энсино.
Любовь в моей жизни не от меня зависела. Тут я получала помощь. И нуждалась в ней. И она пришла ко мне — удача — будто ангел.
Я начала падать в то время в школе, а потом и в колледже, и после. Я падала, падала, падала. А она все росла и росла, нескончаемая боль.
Выходило, что любить меня нелегко. Даже сейчас я точно не знаю почему. Хотя кое-какие мысли у меня есть. Но ведь всегда трудно видеть себя, как видят другие люди. Ты видишь и лучше и хуже. Есть люди, которые оказываются центром многих привязанностей — середка цветка, окруженная лепестками. Я хорошо изучила таких девушек, а сама была другая. Да и мальчиков тоже. Там были такие же мальчики. Я это знала. Я всегда была одним из этих сотен лепестков.
Есть у них свои особенности, как я поняла. Что-то почти для каждого — похвала, ласка, просто взгляд, а порой и рука помощи. Они находили время для многих разных людей. Не выбирали кого-то, не ломали жизнь, бросаясь к нему или к ней. Нет. Они совсем не такие. Помягче, бродят туда-сюда, растопырив пальцы, видят только то, что им предлагает мир.
Может — много времени спустя, — я и попробовала быть такой, но не вначале. Да и вообще, нечего так уж стараться стать другими, ну там планы составлять и прочее. Ничего не выйдет.
Если кто-то мне очень нравился, меня одолевал стыд, не могла посмотреть на него прямо. А если и заговаривала, получалось скверно. Это было нехорошо.
И первого я держалась всю молодость. Рики С. его звали. Дом его был огорожен белым штакетником, и каждая планка вверху заострена. А вот острого мы не ели, а только белок, овощи, крахмал. Три разного цвета еды на тарелке с тремя отделениями. Каждый раз. Но у него были и другие женщины. С самого начала.
Мои тетки на Среднем Западе, которые замужем ни разу не побывали, и для каждой вещи у них свое место было, воспитали меня в убеждении, что богатство женщины определяют по тому, что на ней надето. Присылали мне подарки, чтоб я могла чуть приукраситься, выглядела бы чем-то побольше, чем на самом деле была. А я всегда из принципа носила ковбойские сапоги или кеды, простые пояса, рюкзачки.