— Но все-таки признайся, у тебя с ней был роман?
— Нет! Все, Ирис, давай прощаться. Спасибо за поздравления.
— А ты правда с ней не встречаешься? — продолжала гнуть свое Ирис.
— Я вообще не знаю, где она живет, и даже случайно ни разу не встретился с ней на улице, хотя мир, как известно, тесен!
— Если ты так злишься, значит, между вами точно что-то было, — пришла к заключению Ирис, чем окончательно вывела из равновесия Педру, и он поспешил с ней проститься, сказав, что приедет на фазенду через два дня.
Однако воспоминания об Элене уже нахлынули на него, и избавиться от них оказалось гораздо сложнее, чем от назойливой Ирис.
«Почему же случай и впрямь до сих пор не свел меня с Эленой? — думал Педру. — Не потому ли, что я сам не искал этой встречи? Да и Элена, вероятно, тоже… Интересно, где она сейчас?»
Элена была на пляже и встречала Новый год по тому сценарию, который накануне придумал Эду: белые одежды, цветы, море, и они — двое влюбленных. Противиться воле Эду она не стала, а напротив — приняла это как волшебный подарок судьбы и сейчас была счастлива.
Они уехали подальше от того места, где народ праздновал Миллениум, где набережная искрилась фейерверком, а на волнах качались бакены, украшенные разноцветно сверкающими гирляндами.
Здесь был дикий безлюдный пляж, и лишь несколько таких же влюбленных парочек предпочли его тому грандиозному празднеству, которое разворачивалось в это время на главной набережной города.
Увлеченные друг другом, Элена и Эду не заметили, как к ним подошла цыганка, невесть откуда и зачем забредшая на этот пляж.
— Сказать, каким будет для вас двухтысячный год? — бесцеремонно обратилась она к ним.
— Я в эти штучки не верю! — недовольно бросил ей Эду. — Мне однажды предсказали, что я умру через год от несчастного случая. А с тех пор уже десять лет прошло!
Он ясно дал ей понять, что она помешала их уединению с Эленой, но на цыганку это не подействовало.
— Линии руки надо уметь читать. Это не всякому дано, — сказала она.
— Нет, спасибо, мы не нуждаемся в ваших услугах, — еще более определенно выразился Эду.
А Элена вдруг оживилась:
— Нет-нет, пусть погадает! Эду, дай ей руку!
Он с большой неохотой уступил этой просьбе. Пляж был хорошо освещен, и цыганка имела возможность разглядеть линии на ладони Эду.
— У тебя рука добрая, чистая, как твои глаза, — произнесла она медленно, чуть нараспев. — Но судьба твоя непростая, изменчивая…
— Ладно, ты скажи лучше, мы будем вместе всю жизнь? — прервал ее Эду, не столько спрашивая, сколько подсказывая цыганке, чего от нее ждут и что ей следует говорить.