Когда родители поднимаются наверх, к себе в спальню, Тэйт провожает меня в мою комнату. Подойдя к двери, подхватывает прядь моих волос и накручивает ее на палец, а потом отпускает.
– Мне понравился сегодняшний день, – говорю я ему. – С тобой.
Он поднимает глаза, улыбаясь одним уголком рта.
– Надеюсь, завтра, на Рождество, ты получишь все, чего тебе хочется.
– Я тоже, – отвечаю я. А про себя думаю: Все, чего я хочу на Рождество, – это ты.
Тэйт оставляет меня у двери комнаты и удаляется по коридору. Я смотрю ему вслед до тех пор, пока он не исчезает в своей спальне, тихо прикрывая за собой дверь.
* * *
Я должна оставаться у себя в комнате.
Должна лечь спать.
Все звуки в доме стихли, но мой ум не желает отключаться.
Тэйт – все, о чем я могу думать. Этот день был слишком идеальным: жаркие объятия у стены оленьего загона, а потом этот нежный поцелуй между рядами елок – губы Тэйта поведали мне обо всем, что он, похоже, не способен выразить словами.
Я дважды прохожу по комнате из конца в конец, касаюсь окна, оставляя на ледяном стекле отпечатки пальцев. Снег продолжает падать, образуя полумесяцы на карнизах с внешней стороны дома.
Я хочу его.
Открываю свой чемодан и роюсь в кипе одежды. Наконец нахожу, что искала: кружевное белое платье. Тэйт купил его мне в тот день в универмаге «Барниз», но я его так ни разу и не надевала, и, уж конечно, не думала, что в этой поездке у меня будет повод его примерить. Однако все равно взяла его с собой – я упаковала в чемодан почти все содержимое шкафа, беспокоясь, что мне нечего будет надеть.
Я раздеваюсь, оставляя одежду на полу, и осторожно надеваю тонкое платье. Невесомая ткань из чистого шелка облегает мое тело.
Сверху накидываю черный халат – тоже подарок Тэйта, – и подвязываю его шелковистым поясом вокруг талии.
Я действительно это делаю.
На цыпочках иду по паркету; сердце беспорядочно колотится, никак не может войти в ровный ритм, успокоиться.
И вдруг я замечаю, как впереди меня что-то движется в темноте.
Застываю на месте, прижимая халат к груди, – испугавшись, что это вышел кто-то из родителей, чтобы выпить стакан воды или перекусить. Но потом тень приобретает очертания, бесшумно приближаясь ко мне по коридору: Рокко. Подойдя, пес поднимает голову и обнюхивает мою ногу. Я провожу рукой по его мохнатой голове, чешу за ухом, и он виляет хвостом, случайно ударяя им по стене. Потом разворачивается, успокоенный тем, что это я, а не какой-нибудь незваный гость, и неторопливо возвращается к камину в гостиной.
Сегодня холодно, и по моим голым ногам поднимаются мурашки.