— Мы так долго тащимся по этой лондонской дороге, я совсем выдохся, — сказал Билл Строу. — Давайте остановимся у первой же забегаловки и опрокинем по стаканчику.
— Блестящая мысль, — поддержала Джун. — После моего печального рассказа мне не мешает подбодриться. Давно я никому про себя не рассказывала.
— Я прямо чуть не разревелся, — сказал Билл.
— Это все прекрасно, — сказал я, — но если я напьюсь, я не смогу вести машину, а мне охота добраться до места в целости и сохранности.
— Ну, это вообще будет чудо, — сказал Билл. — Катафалк-то наш совсем разваливается.
Он, наверно, был прав: посреди рассказа Джун кусок выхлопной трубы отскочил, да с таким треском — меня мороз подрал по коже, ну, думаю, крышка, а над дорогой взвился и растаял сноп искр. Но все равно я решил: глотнуть спиртного сейчас бы неплохо и стаканчик-другой никому из нас не повредит. А потом, скоро ведь обеденный перерыв, и тогда уж нигде не утолишь жажду.
Тормоза совсем отказывали, и как только Билл крикнул, что впереди подходящая пивная, я отключил скорости и осторожно нажал на тормозную педаль, чтоб вовремя замедлить ход. Но все равно свернул на стоянку еще слишком быстро и ударился об стену, нас здорово тряхнуло, и мои пассажиры возмущенно заворчали.
Здесь кормили обедами, и когда мы вылезли из машины, навстречу нам из столовки вышел уже немолодой, хорошо одетый человек, а его тут же стало рвать.
— Отличная домашняя кухня, — сказал Билл. — Но виски-то протухнуть не может. Лучше уж помереть там, чем на дороге.
— А все-таки добра не жди, — возразил я.
Пока мы препирались, тот дядька, бледный и несчастный, нетвердой походкой подошел к своей машине, залез в нее, согнулся над рулем и уснул.
— Этот сегодня наверняка задавит какого-нибудь малыша на переходе, — с отвращением сказала Джун. Мне понравилось, как она строго к этому отнеслась, уж, конечно, она не даст мне выпить лишку. Оглянулся — Билла нет, вошли мы в помещение, а он тут, у самой стойки.
— Я уже заказал, — говорит. — Давай вытаскивай кошелек. Нам подали три двойных виски.
— Сейчас принесу вам бутылку, сэр, — сказал хозяин и нырнул в свой потайной и обширный винный погреб.
— Что еще за бутылка? — спросил я, ожидая самого худшего.
— Не хмурься, друг. Если наша машинка развалится на части вдалеке от цивилизации, надо ж нам будет чем-то согреться и повеселить душу. Будем здоровы!
— Будем здоровы! — подхватила Джун и обернулась, поглядела в угол — там над рюмкой коньяка сидел какой-то человек средних лет.
— Знакомый? — спросил я.
У него было худое, костлявое лицо, розовая лысая голова огурцом, вместо галстука на шее повязан шарф, и он уже дня три не брился.