Ее жизнь наконец-то стала по-настоящему полноценной и стоящей того, чтобы прожить ее. Она уже не просто существовала, проделывая одни и те же действия с раннего утра до глубокой ночи, она жила, с каждым мгновением все больше и больше открывая для себя все таинства этого сакрального и древнего таинства. Когда Орнт впервые поцеловал ее в храме, после завершения обряда, она не смогла сдержать счастливый и радостный смех, чем вызвала у него обиженный взгляд. Но она не могла объяснить ему, что смеялась от полноты охвативших ее чувств, от волны, захлестнувшей все существо лишь от простого, нежного и сладкого прикосновения горячих губ к ее губам. От жара, разливающегося под кожей и опаляющего не хуже пламени. Она сама стала настоящей… И поздней ночью, растворяясь без остатка в страстных и жадных ласках, она чувствовала, как опадают оковы, стягивающие ее. Его руки, скользящие по ее коже с благоговением и нежностью, словно лепили ее тело заново, а глубокие, жалящие поцелуи с легким привкусом вина и безумия кружили голову, погружая в пучину блаженства и наслаждения. Страсть и жажда сплетались в опаляющий, сжигающий своей силой и яростью, диковинный танец, скользящий по разгоряченным, обнаженным телам, оставляя на влажной коже следы свершившейся любви: темнеющие у основания шеи укусы, покрасневшие места от слишком сильных и глубоких поцелуев, длинные кровавые царапины, оставшиеся на его спине…
Печальные и грустные моменты в нашей жизни тянутся тягостно и безнадежно — долго, а минуты покоя и счастья летят, как стаи ярких птиц, слишком быстро. Как осенние красочные листья сияющим калейдоскопом кружат они вокруг людей, в чьей жизни нет места тревогам и страхам, опадают на дно памяти и остаются лишь паутинками воспоминаний, связывающими нас с прошлым. Кому-то их до боли мало, а кто-то живет лишь ради того, чтобы эта тонкая, призрачная связь, что прочнее каната, связывала его с родными и близкими людьми, со знакомыми с детских лет местами, ставшими домом. Но каждому из нас свойственно забывать о прошлом, когда вокруг нас в настоящем горит яркое пламя счастливой и беззаботной жизни. Мы смотрим только на тех, кто улыбается нам сейчас, стоя рядом, и подчас слишком часто и сильно забываем радость или боль, которую подарили нам улыбки тех, кто сейчас от нас очень далеко. Так о своем прошлом слишком торопливо и поспешно начала забывать Маара, ослепленная светом первой, счастливой и прекрасной любви, сиянием любящих ее теплых глаз, лаской и заботой тех, кто принял ее в свою семью, назвав одной из них. Стали уходить назад, в далекое прошлое вещи, которые она ценила больше всего, слова, звучавшие ранее в ее голове громко и отчетливо, теперь превратились в неясный шепоток, не тревожащий сознание. И вот однажды, любуясь из окна ярким, пламенеющим закатом, залившим дремлющие окрестности золотым и багряным светом, она вдруг с удивительной ясностью поняла, что не помнит леса, в котором прожила так много лет, и с трудом вспоминает места, где любила резвиться в детстве. Несколько раз ее тоска по ним становилась слишком сильной, мучительной и нестерпимой. Ей до боли хотелось увидеть Зиберину, просто посмотреть ей в глаза, увидеть такую знакомую ласковую, полную тепла и понимания улыбку, поблагодарить ее еще раз, ведь она так мало понимала тогда, и так много хотела сказать ей сейчас.