— Ты же и предложил отправиться в этот город, Агильяр, — возмутился Кортес. — Я думал, что ты их понимаешь.
— Я не знаю язык науатль. Я говорю на языке майя.
— О господи, Агильяр, ну почему они все не говорят на одном языке? Они же индейцы. Индейцы есть индейцы.
— А вы разве не помните, что они не считают себя одним народом, команданте? Французы тоже белые, но на испанском не говорят.
— А зря.
Толстый касик снова что-то произнес.
Вид у Агильяра стал совсем беспомощный.
— Вождь спрашивает, откуда вы пришли, — донесся чей-то голос из-за спин испанских солдат. — Касик Семпоалы спрашивает, Кетцалькоатль вы или нет.
— А кто ты? — опешил Кортес. — Выйди вперед, покажи свое лицо.
Ему никто не ответил.
— Агильяр, скажи на языке майя: кто ты? Выйди вперед.
— Кто ты? — сказал Агильяр на языке майя. — Выйди вперед, и тебя наградят.
Вперед никто не вышел, но солдаты загомонили, зашептались.
— Cállese![22] Замолчите! — скомандовал Кортес. — Агильяр, скажи: выйди вперед или тебя накажут.
Солдаты расступились, пропуская одну из рабынь, привезенных из Табаско. Она подошла к офицерам и касику с его свитой.
— Ты знаешь язык науатль? — Кортес покосился на Агильяра. — Она что, владеет языком науатль? Поговори с ней, она же рабыня-майя.
— Я говорил с ней на языке майя, — возразил Агильяр. — Я не знал, что ей известен науатль, язык народа мешика.
— Как ее зовут?
— Малинцин.
Кортес увидел ту самую девушку, что так понравилась ему, ту самую, с блестящими волосами и глазами цвета полуночи. Он не взял ее в наложницы, а отдал Пуэртокарреро, чтобы она не попадалась ему на глаза и он мог воспользоваться ею, когда у него появится больше времени.
— Пусть скажет толстому касику, ленивой жирной туше с отвратительными отметинами на лице, что мы, Кетцалькоатль, почитаем и приветствуем его, — велел Кортес Агильяру на испанском. — Пусть скажет, что мы хотим остаться здесь на несколько дней. Мы все очень голодны и готовы сожрать целого медведя.
— Наш предводитель, имя которого Кетцалькоатль, говорит прославленному и досточтимому касику Семпоалы, что мы счастливы очутиться в этом городе и благодарны ему за гостеприимство.
Малинцин поведала касику на языке науатль, что гости пришли издалека, услышав о разуме и справедливости, величии и рассудительности, мудрости и уме высочайшего высочества, касика Семпоалы, и потому он оказывает им честь, приняв их в этом прекрасном городе.
Касик кивнул, и трое его солдат упали перед Кортесом на колени и принялись есть землю.
— О господи, скажите им, чтобы они встали! — воскликнул Кортес. — Терпеть этого не могу.