— Кто это? — спросил Кортес.
— Империя, — ответил Агильяр.
— Империя! — Крик разлился в темноте ночи, и солдаты, спавшие в своих шатрах или развлекавшиеся с рабынями, поспешно встали в строй и двинулись в центр города, опустив ладони на рукояти мечей.
Группа чужаков приближалась.
Солдаты уже находились всего лишь в двух шагах от них.
Двое чужаков закрыли носы цветами.
Охранники касика заслонили его своим телом.
Один из чужаков сделал шаг вперед. Их было всего лишь четверо, они не имели даже щитов, а из оружия у них на поясе висели лишь обсидиановые ножи.
— Это сборщики податей из столицы, — шепнула Агильяру Малинцин.
— Сборщики податей, — зашушукались вокруг на испанском и наречии майя. — Им нужна дань.
Предводитель чужаков ударил в землю своим деревянным посохом, покрытым узором, изображавшим бой ягуара со змеей.
— А в какой форме тут платят дань? — осведомился Кортес.
Его солдаты уже обыскивали окружающую территорию в поисках золотых шахт. Почти все испанцы занимались золотоискательством и проводили дни, просеивая песок реки, а когда горожане шли на поля, испанцы отправлялись искать золото на складах в хижинах и домах. К сожалению, дворец всегда охранялся, но Кортес обещал своим солдатам изобрести способ разыскать золото в Семпоале, прежде чем они выступят в Теночтитлан.
«Сборщикам податей нужны маис, соль с соляных равнин, бобы, чили, крупы, мех, хлопок…» — начала перечислять Агильяру Малинцин, но тут их прервали громкие рыдания.
— Что? Что случилось? — Кортес посмотрел на Малинцин.
Касик, закрыв лицо руками, что-то бормотал, и в его словах изливалась вся мировая скорбь.
— Моктецума требует десять девушек, — сказала Агильяру Малинцин.
— Рабынь? Наложниц?
— Жертв.
Касик откинулся на носилки и, закрыв лицо веером из перьев, ни на кого не смотрел.
— Это называется уей текульуить. Девственниц со всей империи доставляют в столицу на Праздник кукурузного початка. Они танцуют перед пирамидами Уицилопочтли и Тлалока. В последнюю ночь танца к ним подкрадываются мечники и отрубают им головы.
Сад, украшенный цветами, из праздничного превратился в похоронный.
— И что это значит — для нас, я имею в виду? — спросил у Агильяра Кортес.
— Они не просят нас приносить себя в жертву, команданте.
— Я имею в виду — стратегически. Нашу задачу здесь, в Мешико.
— Давайте поприветствуем почтенных сборщиков податей, — пробормотал из-за веера касик. — Отведите их в купальню.
— Что он делает? — спросил у Агильяра Кортес.
— Это знак уважения к гостям, — пояснила Малинцин.
— А почему бы не утопить этих сборщиков податей в купальне, Кортес? — Исла всегда оказывался по правую руку от своего командира, всегда знал, откуда дует ветер, кто что делает, почему делает и где. — Или медленно сварить их, словно раков?