Гарик уронил пепел на стол и ткнул пальцем в сторону коридора:
– Вон, Дуст! Писать не умеет, но пишет. И петь не умеет, а поёт. У нормальных людей от его пения кровь из ушей льётся, а ему по барабану. Только Дуст это дело бросит, когда свою женщину встретит. Ему это легко будет, потому что бросать особо нечего – там и так таланта ноль.
Катя покорила тарелочный эверест и внимательно смотрела на Гарика, вытирая руки не знавшим стирки полотенцем. Марк молчал и воевал с пробкой.
– А если человек выбирает семью, это разве может быть ошибкой?
Гарик убеждённо кивнул, выпуская носом дым.
– Конечно. Быть семьянином – тоже талант. Только в этом вопросе ошибка может обернуться катастрофой ещё и для других.
– Не согласна. Не всегда, – уверенно бросила Катя, подходя к холодильнику с пивом.
– Всегда. Вот представь: человек от природы лишён всех важнейших для семьянина качеств. И выбирает семью. Ему бы картины писать, а он детей рожает. И что?
– И что? – Катя протянула Гарику холодную «тройку».
– А то! Кроме его клонов – носителей ген – и несчастного супруга больше ничего из этого не выйдет.
Он открыл пиво и вернул его Кате. Наумов уже тихо матерился, тужась открыть портвейн. Гарик выхватил из его рук нож и одним движением откупорил бутылку.
– А что, два таланта в одном никогда не сходятся? – не унималась Катя.
– Это исключения. Для подтверждения правила. Это про гениев. А на гениев я бы равняться не рискнул.
Наумов исподлобья бросил на Гарика расстроенный взгляд. Катя вопросительно изогнула бровь:
– А ты кто? Продолжатель или улучшатель?
Гарик улыбнулся ей, поднялся со стула и поцеловал. Катя задумчиво и отстранённо ответила. Он снова похлопал себя по карманам:
– Так, я всё-таки схожу за сигаретами. Скоро всё скурим.
– Пятница, вечер, – напомнил Марк.
– Ничего, – улыбнулся Гарик, – постараюсь выжить.
Он оставил Катю, занявшую его нагретое место, общаться с еле живой легендой и вышел на улицу.
До ларька было пять минут. Двор Наумова чернел, посвистывая весенним ветром. Как говорил сам Марк, последний раз он видел здесь горящие фонари в год своего совершеннолетия. Снег, уже по-апрельски основательно смешанный с грязью, в поиске тропинки не помогал.
Пройдя мимо третьего мёртвого фонаря, Гарик услышал за спиной шаги. Оборачиваться не стал и привычно нащупал в кармане нож. Шаги звучали как-то нерешительно и он решил проверить: дойдя до конца длинного дома, завернул во двор. Шаги не прекращались. Гарик напряг слух и чётко различил: всего один. Он прошёл внутри двора и снова обогнул дом, вернувшись на прежнее место. Остановился. Шаги затихли. Гарик медленно развернулся и увидел перед собой хлюпкого паренька в кепке, трениках и, накинутой поверх тщедушного тела, спортивной куртке с надписью «abibos».