— Послушай, ты меня понимаешь? — в двухсотый, наверное, раз повторил свой вопрос Кондратьев.
В ответ возможный очевидец таинственных событий лишь нечленораздельно мычал, и хлопал глазами.
— Что ты видел? — в который уже раз повторялся Михаил. — Ты помнишь, что здесь произошло? Можешь нам об этом рассказать?
— Мы друзья, мы поможем, — вторил ему Григорий, не особо, впрочем, надеясь на удачу.
Незнакомец глупо таращился на вооруженную до зубов парочку, губы его кривились. Он явно старался что-то выговорить, но у него ничего не получалось.
— И какой от него прок? Что те сидят, спят, что этот, хоть и ходит, но не говорит.
— Мне кажется, у него фрустировано сознание.
— Это как?
— Опять же, я основываюсь на собственном опыте, точнее даже не на опыте, а на ощущениях собственных возможностей. При желании я бы смог нанести индивидууму и даже группе лиц ментально-психическую травму. Если степень повреждений будет велика, сознание фрустируется.
— И что это значит?
Мезенцев кивнул в сторону незнакомца:
— Это значит, что он овощ, больше не человек в привычном нам понимании.
— Лоботомия на нем тоже не пройдет?
Этим термином Кондратьев называл принудительное проникновение в сознание индивида ментальными щупальцами Григория. До сих пор таким экзотическим способом Мезенцеву так и не удалось ничего разузнать. Трупы, как известно, не говорят и не мыслят, а те немногочисленные условно живые люди, находящиеся то ли во сне, то ли в трансовом состоянии, словно бы не имели сознания. Григорий много раз пытался установить с ними ментальную связь, и каждый раз это ни к чему не приводило.
— Можно попробовать, — с изрядной долей скепсиса произнес молодой человек, — но я не уверен.
— Постарайся. Пока этот экземпляр — самый что ни на есть лучший наш свидетель. Другого не предвидеться, и нам нужно будет работать с тем, что есть.
— Кто, — машинально поправил товарища Мезенцев.
— Что, кто?
— Я говорю, работать с тем, кто есть.
— А, — многозначительно улыбнулся Кондратьев, — ну да, ну да.
Григорий сосредоточился, закрыл глаза, настроился на ментальный контакт со странным человеком. Странные люди находиись здесь повсюду. Впору хоть обычных было считать странными, а всех ненормальных нормальными. Судите сами: вокруг непонятного происхождения труппы, несколько людей, находящихся в коматозном состоянии и вот этот экземпляр, нормальностью явно не блещущий. Кроме того, они оба, что Мезенцев, что Кондратьев, нормальными людьми тоже не являлись. Что и говорить, место, где черное стало белым, а сладкое — горьким. Аномалия, одним словом.