Я сделала это. Так почему же она ничего не чувствует?
Изабель с трудом выбралась на платформу. Ее скрутил яростный кашель. Согнувшись, она задыхалась, хрипела, давилась кровью. Когда же смогла дышать, то ощутила невыразимую пустоту. Пустая и старая.
В конце платформы стояла сестра. Беременная, уже на последних неделях, в выцветшем летнем платье. Соломенные волосы крупными волнами ложились на плечи. Она напряженно вглядывалась в пассажиров, взгляд ее скользнул по Изабель, не задержавшись.
Изабель подняла костлявую руку.
– Изабель!
Вианна бросилась к сестре, обняла.
– Не надо так близко. У меня изо рта воняет.
Вианна поцеловала сухие, шелушащиеся губы:
– С возвращением, сестренка. Добро пожаловать домой.
– Домой, – повторила Изабель. Странное какое слово. Мысли путались, в голове звенело.
Вианна нежно привлекла ее к себе. От сестры пахло лимоном, кожа у нее была гладкая. Сестра гладила ее по спине – как в детстве, и Изабель снова подумала: я сделала это.
И я дома.
– Ты вся горишь, – сказала Вианна, когда Изабель приняла ванну и лежала под теплым одеялом.
– Никак не могу избавиться от лихорадки.
Вианна привстала:
– Принесу тебе аспирину.
– Нет, не уходи. Пожалуйста. Приляг со мной.
Вианна пристроилась на узенькой кровати. Она боялась, что малейшее прикосновение оставит на теле сестры синяк, поэтому обняла ее с невероятной осторожностью.
– Мне жаль, что так получилось с Беком. Прости меня… – Изабель закашлялась. Она тысячу раз представляла себе этот разговор, так долго ждала его. – Прости, что из-за меня вы с Софи оказались в опасности…
– Нет, Изабель, – ласково перебила Вианна, – это ты меня прости. Это я подводила тебя всякий раз. Начиная с того момента, как папа оставил нас с мадам Дюма. А потом, когда ты уехала в Париж, как я могла поверить в идиотскую историю про твой роман? Я была полной дурой. Может, начнем сначала? Станем настоящими сестрами, как мечтала мама?
– Я бы хотела.
– Я так горжусь тобой, Изабель, так горжусь тем, что ты сделала в этой войне.
– А ты, Ви, что было с тобой?
Вианна отвела взгляд:
– После Бека здесь поселился другой немец. Плохой.
Вианна, наверное, не осознавала, что инстинктивно коснулась живота, произнося это. Что краска стыда залила лицо. Но Изабель все поняла. Она слышала немало историй о женщинах, над которыми надругались жившие в их домах военные.
– Знаешь, чему я научилась в лагере?
– Чему?
– Они не могут дотянуться до моей души. Не в силах коснуться того, что у меня внутри. Тело… оно было сломлено в первые же дни, но не душа, Ви. Что бы они ни сделали, это лишь тело, а тело оправится.