А Отис Хэвелок, после того как во вторник было обнаружено логово похитителей в Хакенсаке, возглавил обыск там. Заинтересовалось ФБР, как выяснил Слоун, и аэропортом Тетерборо — из-за близости его к убежищу в Хакенсаке. Агенты ФБР решили просмотреть записи вылетов с момента похищения и до того дня, когда, как стало известно, узники уже находились в Перу. Но дело продвигалось медленно, так как за эти тринадцать дней с аэродрома вылетало немало самолетов.
Войдя в здание Си-би-эй, Слоун обнаружил в главном вестибюле лишь охранника в форме, который небрежно поздоровался с ним, нью-йоркской же полиции, дежурившей здесь всю неделю после похищения, не было видно. Здесь в здание вливался и выливался обычный поток посетителей, и, хотя они должны были регистрироваться у стойки приема, Слоун подумал, что охрана в Си-би-эй снова стала хромать.
Из вестибюля Слоун с Унгаром поднялись на лифте на четвертый этаж, и там Слоун прошел в свой кабинет, примыкавший к “подкове”, где уже сидели несколько человек. Дверь в кабинет Слоун оставил открытой. Унгар уселся на стул рядом с ней.
Повесив плащ, Слоун заметил на столе коробку из белого пенопласта, в каких из ресторанов обычно присылают еду. Рядом с Си-би-эй было несколько такого рода заведений, где по телефону можно заказать еду или даже целый обед с доставкой. Но Слоун ничего не заказывал и обедал обычно в кафетерии, а потому он решил, что коробка попала к нему по ошибке.
Однако, к своему изумлению, он увидел на прилепленной к пенопласту наклейке фамилию — “К. Слоуну”. Он машинально вынул из ящика ножницы и разрезал белую веревку, которой была перевязана коробка. Внутри лежали комья белой бумаги — Кроуфорд вынул ее.
Две-три секунды, не веря глазам своим, он смотрел на содержимое коробки, затем раздался крик — крик нестерпимой, режущей ухо боли. Все, кто работал поблизости, подняли голову. Унгар вскочил со стула и кинулся в кабинет, на ходу вытаскивая оружие. Но кроме Слоуна, в помещении никого не было, а он стоял, побелев как полотно, уставясь на коробку широко раскрытыми, обезумевшими глазами и кричал — снова и снова.
Сбежались и остальные сотрудники. Несколько человек вошли в кабинет, с десяток других толпились у двери. Женщина-выпускающая нагнулась над столом Слоуна и заглянула в коробку.
— О мой Бог! — прошептала она и, почувствовав прилив тошноты, выскочила наружу.
Унгар заглянул в коробку, увидел в ней два пальца с запекшейся кровью и, подавив тошноту, принял на себя командование.
— Прошу всех выйти — обратился он к людям, сгрудившимся у двери. Затем схватил телефонную трубку, нажал на кнопку “телефонистка” и крикнул: