— С удовольствием!
Маргарита встала и вышла из-за стола. Задыхаясь от гнева, я смотрел, как они идут в центр зала, он кладет ей руку на талию… Оглянулся. Евдокия все еще стояла у кухни.
— Можно тебя?
Она робко кивнула и положила мне руку на плечо. После первых же па я почувствовал, что она не только легко ходит. И, уже не осторожничая, решительно повел ее.
— Где училась?
— В «эрдэка», — ответила она, поняв. И поправилась: — В районном доме культуры. У нас там танцевальный кружок.
— И он тоже? — кивнул я в сторону крепыша, который двигался слишком уверенно для сельского увальня.
— Виталик? — улыбнулась она. — Он у нас первый танцор. Он даже лезгинку может.
— А пляску святого Витта?
Она нахмурилась.
— Ты к нему не приставай. Он в спецназе служил. У него даже краповый берет есть.
— Да ну?
— Аким, не надо! — жалобно попросила она.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Знаю, — уже знакомым мне тоном ответила она.
— Ты, посмотрю, вообще знаешь очень много. Тогда скажи: отчего умерли Ульяна и Онисим? Никаких эпидемий в то время не было — проверено, а тут двое молодых, здоровых… Откуда ты вообще знаешь их историю?
Она опустила взгляд.
— Не скажу.
— Почему?
— Потому что ты сейчас злой.
— Я очень добрый.
— Ты злой. Пусти! — она уперлась ладонями мне в грудь. — Мне надо работать!
Она убежала, а я остался стоять у стены, наблюдая за танцующей парой. Наконец, музыка кончилась, Маргарита что-то сказала крепышу, они оба засмеялись. Я сглотнул. Маргарита взглянула на часы, оглянулась и пошла к дверям. Крепыш двинулся в другую сторону. Я остановил его на полпути.
— Говорят, вы не только хорошо танцуете?
Он недоуменно смотрел на меня.
— Когда вас учили танцевать, объясняли, что женщину, которая пришла в ресторан с мужчиной, можно пригласить только с разрешения ее спутника?
— Так она не возражала! — удивился он.
— Зато я возражаю.
Он пожал плечами. Лучше бы он дал мне оплеуху.
— Слушай, танцор лезгинки!..
— Пойдем!
Он повернулся и пошел к выходу. Я двинулся следом. В скверике за гостиницей тускло горели два фонаря. Скудно, но хватит. Он снял пиджак, галстук, аккуратно сложил их на лавочку. Я был в джемпере и ничего снимать не стал. Он принял боксерскую стойку и я тоже. Правильно. Не шантрапа, чтобы ногами махать.
У крапового берета оказались пудовые кулаки — он хватил меня в бок так, что ребра затрещали. Но больше ему это не удалось. Руки у меня были длиннее. И свой положенный по закону год армейской службы я прошел в десантно-штурмовой бригаде… Он упал и вскочил, как ванька-встанька, упал и снова вскочил. После третьего пропущенного удара уже не поднялся. С трудом сел и сплюнул.