- А кто тратится на то, чтобы на Земле вода в реках бежала? - пожал плечами Лукаш. - Или на то, чтобы замерзающие снежинки имели шестиконечную форму? В конце концов, кто заботился о том, чтобы все мы тут смогли сами о себе позаботиться?
- Странно, - сказала Ая. - Когда ты говорил о неживом, я думала о причинах и следствиях, а когда речь зашла о нас, вспомнила о карме.
- Да просто грань между первым и вторым чётко не прорезана. - Роберт поднял руки и где-то там, высоко над головой, потрепал Морину шерсть - словно блоха попыталась погладить кошку. Но кошка вздрогнула и замурлыкала.
Роберт глянул на Мэтта, по-тихому прижавшегося к чуть было не утраченной сестре:
- Мэтт, а кем ты хочешь быть в следующей жизни?
- Да я и в этой-то ещё почти ничего не сделал, а ты хочешь, чтобы я строил планы на будущую, - ни секунды не раздумывая, ответил мальчик.
Реализаты засмеялись.
- И то так, - согласился Роберт. - А в этой что тебе нравится?
- А в этой мне всё нравится.
- В этой ему просто с компанией повезло. Да, Мэтт? - подмигнул мальчику Лукаш.
- Да, - кивнул Мэтт и ещё сильнее прижался к сестре, а та погладила его по рыжим кудряшкам.
- Самая лучшая компания для любого - это он сам. И это не пессимизм, - сказала она.
- А что же это? - удивился Лукаш. - Пессимизм чистой воды. Ты посмотри на это с другой стороны: друг - это глаза, которыми мир на равных может взглянуть в твои глаза.
- Не знаю, как остальным, а мне сегодня немного полегчало, - вздохнула Ая, осторожно отстраняя Мэтта и поднимаясь. - Тяга к другим больше не кажется мне нездоровой тягой ходячего к костылям.
Ночь на Альфе всегда была временем волшебным, хотя бы потому, что многие из реализатов спали.
Сны реализатов, проскакивающие из их личной реальности в реальность общественную, как правило, были красочными и странными: одни порождённые ими сущности, будучи неподвижными, просто скрашивали собой ночь, другие же - те, в которых могло бы бродить туманное смысловое нечто, - слонялись по ночной Альфе без смысла и цели, потому что и смыслы их, и цели оставались там, у их хозяев, - с другой стороны сна.
Они были медлительны и беззлобны, их никто не трогал и никто не боялся.
Домой шли пешком: Роберт, за ним - Ая и Лукаш, несущий на руках Мэтта. Шли молча, потому что всё, что хотело быть сказанным, было уже сказано.
Ночь была тёмной и густой, как кисель. Темнота вокруг вздыхала и колыхалась, время от времени то тут, то там россыпью разноцветных огней в ней вспыхивали причудливые эфемерные сущности. Туман садился реализатам на плечи мелкими холодными каплями и пробирал до костей.