— А что случилось? — Рисбитеру захотелось как-нибудь поскорее замять этот разговор. — У меня памяти не хватит знать имена всех горожан и ремесленников, а также помнить обо всех случаях.
Но Зандштеде был человек аккуратный, он привык, чтобы над каждой буковкой «i» у него стояла точка; Зандштеде недосказанностей не любил.
— Ну как же! — обратился он к Мённикхузену как к свидетелю тех давних событий. — Быть может, вы, барон, еще помните ту жаркую схватку, что произошла прошлым летом на таллинском рынке между юнкерами и сыновьями горожан?
— Да, мой друг, — кивнул Мённикхузен. — Я помню то дело. Кабы не юнкер Дельвиг, дальний родственник мой, — о, храни, Господь, его славную душу! — плоховато бы другим юнкерам пришлось, — тут он повернулся к Рисбитеру. — Разве и ты там был, Ханс?
Юнкер сделал вид, что смотрит куда-то вперед, будто что-то там привлекло его внимание, и не ответил.
Бургомистр припомнил кое-какие подробности:
— Иво Шенкенберг был предводителем горожан, и рыцари потом очень настойчиво, но тщетно требовали, чтобы его судили и наказали.
Рисбитер покраснел как вареный рак; он хорошо помнил, что тогда был жестоко избит Иво. Проклятый Шенкенберг не только повалил его на мостовую, но еще и поплясал на нем, после чего у Ханса целый месяц болели ребра и он продохнуть не мог.
— Разве и ты участвовал в этой постыдной драке? — повторил свой вопрос Мённикхузен, нахмурясь.
— Я? — стушевался Рисбитер. — Не помню я этого что-то… — вдруг он оживился, привстал в стременах. — Смотрите-ка, господа, что это там за роскошный шатер? Это не тот, о котором все говорят?.. Поедемте посмотрим!
Остальные согласились, и все поскакали к шатру, который охраняли четыре человека.
— Все назад! — грозно крикнул подъезжающим первый страж, беря копье наперевес.
— Скажи-ка, любезный… Чей это шатер? — спросил с удивлением Зандштеде.
— Иво Шенкенберга, начальника войска, — ответил страж.
— А сам Шенкенберг тоже здесь? — осторожно спросил Рисбитер.
— Начальник уехал в город, — страж поводил острием копья то в сторону одного всадника, то в сторону другого и, похоже, не очень-то склонен был поддерживать разговор. — Отъезжайте подальше подобру-поздорову, к шатру никому не разрешено приближаться.
— Ты с ума сошел, негодяй? — толкнул к нему коня Ханс. — Знаешь ли ты, с кем сейчас говоришь?
— Мне все равно, так как подчиняюсь я только Шенкенбергу.
— Я — юнкер фон Рисбитер!..
— По мне, будь ты хоть Писбитер, хоть Кисбитер… Но отойди, не то заколю!
— Вот наглец! — тонко взвизгнул Рисбитер, вытаскивая меч.
— Не раздражайтесь, юнкер! — успокоил его Зандштеде. — Страж сей, и правда, человек подневольный, и видно, что он намерен исправно нести службу. Мы должны это только приветствовать, — и бургомистр тут наклонился к стражу, отведя двумя пальцами острие его копья. — Послушай, добрый человек, разве ты меня не знаешь?