— Не знаю, — страж оглянулся на других стражей и, обретя в их решимости поддержку, сказал по-прежнему хмуро: — Не знаю я вас, уважаемый.
— Я первый бургомистр города Таллина Фридрих Зандштеде, и твой начальник мне подчиняется.
— А я подчиняюсь только своему начальнику, и приказ его таков: чтобы никто из посторонних не смел близко подходить к шатру.
— Что же там такое? — все еще вежливо спросил бургомистр.
— Не твое дело. Убирайтесь-ка отсюда!
— Наглый мужик! — не выдержал теперь и Зандштеде, сорвался на крик. — Я могу сделать так, что и ты, и твой начальник пожалеете об этом.
— Нет, господин бургомистр, этот человек прав, — заметил Мённикхузен одобрительно. — Воин должен повиноваться приказу начальника. И пусть его хоть дьявол искушает, хоть просит сам Господь Бог, а приказ должен быть исполнен неукоснительно… Оставим этого молодца в покое и пойдем своей дорогой.
— Отец! Отец!.. — донесся вдруг из шатра звонкий девичий голос.
Каспар фон Мённикхузен задрожал всем телом…
Все прислушались.
— О, дорогой отец, спаси меня!.. Я здесь!.. — опять послышался голос Агнес и вдруг смолк, как будто девушке зажали рот.
— За мной, юнкер Рисбитер! — вскричал Мённикхузен, соскакивая с коня.
Он умелым ударом меча отбросил копье стража и ринулся к шатру. Спутники старого рыцаря последовали за ним. Стража бросилась им навстречу.
— Прочь с дороги, безумцы! — закричал на стражников Мённикхузен. — Хотите оказаться между дочерью и любящим отцом? Прочь с дороги, не то быть беде!
До беды, действительно, было недалеко, так как стража не отступала ни на шаг и еще другие ополченцы Шенкенберга спешили со всех сторон к ней на подмогу. Юнкер Рисбитер и пикнуть не решался, в то время как Мённикхузен яростно размахивал мечом. Бургомистры, видя, что вот-вот может пролиться кровь, тщетно старались водворить мир. Они кричали о священном долге каждого повиноваться городу Таллину и показывали свои печати.
Началась было горячая схватка, как вдруг занавес у входа в шатер отдернулся, и появился Христоф Шенкенберг.
— Что тут за потасовка? — спросил он громко, и все обернулись к нему.
— Христоф Шенкенберг!.. — воскликнул с упреком бургомистр Зандштеде. — Вот как здесь принимают уважаемых людей Таллина?
Христоф сделал вид, будто он только сейчас узнал высоких гостей.
— Вы здесь, господин бургомистр? — воскликнул он, широко раскрыв глаза. — Вот приятная неожиданность! Никогда бы не мог подумать, что увижу вас в лагере!.. — и он прикрикнул на стражей: — Назад, ополченцы! Разве вы не видите, кто эти господа? Разве вам не понятно, что сам Таллин к нам пришел? Как могло случиться такое тяжкое недоразумение? — и опять он, хитрый лис, повернулся к Зандштеде. — Поверьте, господин бургомистр, я и мой брат в этом нисколько не виноваты. Я очень сожалею о происшедшем…