Последняя реликвия (Борнхёэ) - страница 162

За их спиной слышались отчаянные мольбы, вопли монастырских людей и брань воинов, под ударами топоров трещали сундуки и двери. И вскоре зарево огромного пожара слилось с лучами набирающей силу зари…

Это был последний день монастыря Бригитты.

— Иво умер, — ответил Гавриил на немой вопрос, застывший в глазах у Агнес. — Ведь Шенкенберг был почти мой родственник, поэтому не удивительно, что перед смертью он завещал мне свой роскошный шатер. Теперь этот шатер принадлежит тебе, милая. Я дарю его тебе с тем условием, однако, чтобы все печальное, что ты в нем пережила, было предано забвению.

— Как умер Иво Шенкенберг? — не могла не спросить Агнес.

— Он сложил голову в честном поединке.

— От чьей он пал руки?..

— В битве Иво подвернулся мне под руку, дрался он, как лев, и чуть было не отправил меня на тот свет, но… само Небо было против него. А разве могло быть иначе? Разве в мире этом справедливость умерла?..

Со смешанным чувством любви и уважения смотрела девушка на Гавриила, так скромно говорившего о своей победе. И смотреть на любимого она могла бесконечно.

— Мой отец где-то здесь? — тихо спросила Агнес.

— Да, он здесь. И давно ждет тебя, — Гавриил отвел в сторону тяжелый, намокший от снега полог шатра. — Войди к нему тихонько и… будь благоразумна, дорогая Агнес!

— Быть благоразумной? — насторожилась юная баронесса.

— У него сейчас лейб-медик нашего военачальника. Я надеюсь, что большого несчастья опасаться не надо: нет во всей Ливонии лекаря, опытнее того, что сейчас здесь… А я должен на некоторое время оставить вас. Однако в полдень я вернусь. Если тебе что-нибудь понадобится, то возле палатки ты найдешь людей, которые исполнят твои приказания…

Агнес кивнула и молча вошла в шатер.

Гавриил сел в сани и помчался обратно к монастырю Бригитты, местоположение которого точно указывал густой столб дыма. Через несколько часов он вернулся со своим отрядом, с пленными и возами военной добычи. Всех пленных и основную часть добычи Гавриил направил к верховному начальнику, князю Мстиславскому, другую часть разделил между своими людьми. Из всех монастырских сокровищ себе он взял только одно, самое для него дорогое… это была Агнес.

…Мы не знаем, о чем говорили между собой отец и дочь. Когда около полудня Гавриил посетил их, Агнес сидела с заплаканными глазами у постели отца. Старый рыцарь был в полной памяти, но на лицо его уже пала тень приближающейся смерти. Собрав последние силы, умирающий протянул руку Гавриилу и попытался ласково улыбнуться.