— У него есть на то основание, — подбоченясь в седле, хвастливо заявил Рисбитер. — Ведь это я в Пыльтсамаа своими собственными руками захватил в плен Фаренсбаха — государственного советника короля Магнуса[2] и заклятого врага Мённикхузена.
— Вот так подвиг!.. — насмешливо заметил Дельвиг. — Вытащить из постели дряхлого старика и разбить ему нос! Уверяю тебя, Рисбитер, моя гончая Диана, пожалуй, еще лучше с этим справилась бы! В моей собаке и смелости, и ума побольше, чем кое в ком из нас — в трусоватом бахвале, — ожидая поддержки, Дельвиг оглянулся на друзей.
Но эти его слова вызвали недовольство остальных спутников.
— Не затрагивай чести рыцаря таким манером, дорогой друг Дельвиг! — с укоризной произнес юнкер Гильзен. — Это уж слишком!
— Да уж, Дельвиг! Ты явно перегибаешь палку, — проворчал юнкер Адеркас. — Это никуда не годится — упоминать имя зятя Мённикхузена рядом с кличкой собаки.
Только сейчас до Рисбитера дошло нелицеприятное сравнение:
— Ты сравниваешь меня со своей собакой? — с угрозой в голосе спросил он и положил руку на эфес меча.
— О нет, — улыбнулся Дельвиг, который, кажется, не намерен был в споре уступать — несмотря даже на осуждение друзей. — Я настолько ценю свою Диану, что ни на кого ее не променял бы — даже на такого «славного» рыцаря, грозы старцев, как ты. И сравнение, что я сделал, конечно же, унижает ее…
— Ты напрашиваешься на ссору? — воскликнул Рисбитер, нервно дергая поводья и заставляя коня крутиться на месте. — Не забывай, Дельвиг, что мой меч при мне! И вытащить его из ножен — пустяшное дело.
А Дельвигу, похоже, только того и нужно было.
— Так и пускай его в ход там, где это уместно! — раздраженно ответил он. — Я могу повторить: твой пресловутый подвиг в Пыльтсамаа еще далеко не делает тебя достойным руки Агнес фон Мённикхузен. Невелика заслуга — под покровом ночи и с отрядом в двести человек напасть на незащищенный поселок, перебить женщин и детей и захватить в плен семидесятилетнего старика. Был бы это, по крайней мере, хоть сам король Магнус!..
— Ты все искажаешь себе в угоду, — злился и мучил коня юнкер Рисбитер. — Что бы я ни сказал, ты прицепишься непременно.
— Я говорю так, как рассказывали другие. Ты же не один там был. А кто был, свидетельствуют, что ты, приятель мой Ханс, выглядел не очень достойно.
— Я? Я был впереди… — в негодовании раздувал щеки Рисбитер.
— Да, ты был впереди. Но с другой стороны. Ибо стоило какому-то злому шутнику крикнуть: «Русские идут!..» — как ты первый показал пятки. И они оказались хорошо смазаны.
— Разве я мог отбиваться в одиночку, если все остальные бросились бежать? Сам посуди, прежде чем обвинять.