— Да нам просто лень убивать тебя, — подсказал кто-то.
Как видно, у промышляющих разбоем людей Шенкенберга и в самом деле не было охоты нападать на Гавриила. А может, горячие головы остудил вид меча… Только один из них был действительно зол. Немец не мог забыть удара, доставшегося ему от Гавриила. Он внезапно вскинул руку и прицелился в Гавриила из пистолета. Это заметила только одна Агнес.
Два выстрела грянули почти разом. Немец отлетел в сторону, упал ничком и остался недвижим. Он был мертв. Из рук Агнес выпал дымящийся пистолет. Девушка побледнела, пошатнулась и тоже упала бы, если бы Гавриил вовремя не подхватил ее.
— Агнес! — воскликнул он в отчаянии.
— Прощай… прощай, милый Гавриил!.. — прошептала девушка, и печальная улыбка мелькнула на ее побледневшем лице.
Она потеряла сознание.
Гавриил осторожно положил ее обмякшее тело на землю и, забыв о всякой опасности, опустился рядом на колени. У Агнес на левом плече сквозь одежду быстро проступала кровь. Пуля немца, предназначавшаяся для Гавриила, по ошибке попала в Агнес. Гавриил острием меча поспешно распорол куртку и рубашку, вырезал из раны свинцовую пулю, сплющившуюся при ударе о плечевую кость, затем потуже перевязал рану лоскутом рубашки.
Андрее и другие оторопело стояли вокруг. Они чувствовали, что произошло тяжкое несчастье, и в их ожесточенных войной сердцах пробудилось сострадание. Душевные муки Гавриила были так очевидны, а белое как снег лицо девушки так несказанно прекрасно… Когда немца осмотрели и убедились, что он действительно мертв, оттащили его тело в сторону и бросили в кусты. О нем больше никто не вспоминал.
— Принесите мне из реки воды! Скорее, скорее!.. — велел Гавриил.
Какая удивительная сила заключалась в этом приказе, что он был так послушно и незамедлительно выполнен? Два человека тотчас же побежали вниз, к реке, и вскоре вернулись, неся воду в своих шляпах. Гавриил обрызгал водой лицо, грудь и руки Агнес. Спустя несколько минут легкий румянец выступил на щеках у девушки, она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Она жива! Она жива!.. — ликующе воскликнул Гавриил.
Но голос его тут оборвался и перешел во всхлипыванье.
Гавриил, склонившись над здоровой рукой Агнес, орошал ее слезами.
— Чертов парень! — проворчал Андрее, отворачиваясь и, как все, явно сочувствуя.
Остальные негромко переговаривались между собой и винили во всем немца. Кабы не немец со своим прозорливым глазом, разъехались бы в разные стороны, все были бы живы и невредимы. Они, кажется, сами сейчас верили в то, что говорили.
— Габриэль!.. — прошептали бледные губы Агнес.