Она улыбнулась немного натянуто:
– Тогда я должна поблагодарить тебя, поскольку мы заняли твое время…
Мужчина положил свою большую ладонь на ее руку:
– Я просто хочу спросить тебя: как дела у твоего мужа?
– Вот как? О чем ты?
– Похищение в Сомали… это же было опасно.
Он на самом деле имел прекрасную память на лица и детали, это ей приходилось признать.
Анника засунула блокнот в сумку.
– Я действительно надеюсь, что блогер скоро образумится, – сказал Бьёрн Вестгорд.
– Он связывался с тобой? – поинтересовалась Анника.
– Много раз. Не самый приятный человек, если ты спросишь меня.
– Ты встречался с ним. Знаешь, кто он?
Мужчина покачал головой:
– Мы разговаривали по телефону, он представился как Ларс. Я сказал ему то же самое, что говорю и тебе сейчас: Виола Сёдерланд планировала не умереть, а жить.
Он поднялся и стряхнул крошки с брюк.
– Было приятно встретиться. Привет мужу.
Машина фирмы «Быстрые шайбы» резко тронулась с места.
– Почему она расхаживала в мусульманском наряде? – спросил Вальтер, провожая автомобиль взглядом.
– Мусульманские женщины просто невидимки в Швеции, – ответила Анника. – Взгляды скользят по ним, но не останавливаются. Шюман упоминал об этом в своем документальном фильме. – Анника поднялась. – Сейчас мы едем в Шерхольмен искать торговца машинами…
Нина осторожно двигалась среди предметов мебели, боялась прикоснуться к чему-нибудь, хотя это и не имело смысла, ведь эксперты уже закончили свою работу.
Гостиная семейства Лерберг была красиво и со вкусом обставлена. Ничего лишнего, диван и два кресла. Нине показалось, что она узнала дизайн, от IKEA. Из изделий для более респектабельных домов с немного округлыми формами, мягкими подушками, обивкой шоколадного цвета.
Она стояла в одних носках на деревянном полу, чувствовала, как холод забирается между пальцами и ползет вверх.
Ей никогда не приходилось жить в семье, имевшей дом, и она не представляла, как это, собственно, должно выглядеть. Сама росла в различных коллективах, где взрослые люди (мужчины), говорившие на разных языках, приходили и уходили, а когда стала старше, мама заболела (помешалась) и они перебрались в Сермланд, было уже слишком поздно. Так у них и не получилось никогда дома, только холодное складское помещение. Боже, как она мерзла в Швеции в первые годы, здесь стояла такая холодина почти десять месяцев в году, тогда как на Тенерифе (дома на Тенерифе?) всегда было тепло и красиво, дождь иногда, но теплые ветры. Она жила под фиговыми деревьями и среди зарослей мяты, в царстве апельсиновых цветов. Шершавый песок между пальцами, запах моря.