— А Петра поймали?
— Убег. И в городе его искали, и в лесу — нигде нетути.
— А как же артель их теперь?
— С козловской сливается. Одна артель теперь в Чижах будет — «Правильный путь». А в правлении Козлов, Советкин и Зерцалов председателем.
Джек задавал вопросы все тише и тише и, наконец, умолк совсем. В это время в коридоре послышались голоса. Фельдшерица не пускала кого-то в палату, говорила, что халатов не хватает.
Джек встрепенулся.
— Поди, мать, — сказал он громко, — отдай свой халат, а сама ступай в коммуну и все с глазу на глаз Николке Чурасову расскажи.
— А мне ничего за это не будет?
— Увидим.
Пелагея, громко стуча сапогами, вышла из палаты. Дверь закрылась за ней. Джек с трудом повернул голову и ждал нового посетителя.
Он не сразу узнал гостя, не ожидал увидеть его. В белом халате, важный и торжественный, в палату вошел Егор Летний. В руках он держал толстую красную книгу в коленкоровом переплете.
— Такие-то дела, Яша, — сказал Летний, усаживаясь на табуретку. — Горе большое, что и говорить. Но ничего не поделаешь. Трудное дело мы с тобой затеяли, братец, — мир перестроить. Однако, думаю, осилим. — И писатель погладил Джека по голове. — Тебе редактор привет посылает, — продолжал он. — Говорил, что, если нужда в чем есть, газета поможет!
Джек ответил едва слышно:
— Нам артезиан в первую очередь нужен. За чистоту пора приниматься.
— Что ж, артезиан так артезиан. Думаю, что он согласится. А тебе я, по твоему поручению, политграмоту купил. Самую толстую, какая есть. Тут обо всем прочтешь: и о крестовых походах, и об Америке, и о коммунизме.
— А о коммунах есть?
— И о коммунах. На всякий вопрос — ответ.
Джек задумался.
— Егор Митрофанович, — сказал он немного погодя, сильно волнуясь. — А есть в политграмоте объяснение, почему у нас все так плохо вышло?
— Это, Яша, и без книжки понятно. Трудно коммуны строить. Надо, чтоб народ поднялся до них, чтоб все условия были. А вот вы построили хозяйство, отгородились от всех проволокой, про жизнь-то окрестную и забыли. Вот и случилось. Предупреждали мы тогда тебя в Москве, да не послушал ты, значит.
Джек сделал гримасу.
— Не в том дело, Егор Митрофанович. Вы еще всего не знаете. Ведь это Татьяна все натворила. Послала Скороходову известие, что мы его выселить хотим. Пожалела его. А он ее первую застрелил, да и меня вот тоже. В меня и целился. Эх, сделал я ошибку, что на помещице женился! А может, и в том виноват, что не сумел ее переделать. — Джек закрыл глаза, потом вдруг тревожно заворочался.
— Чего ты? — спросил Летний. — Иль тебе чего-нибудь хочется?