— МАРКУС! — воскликнула Манон, ударив его по плечу.
— Т-щ-щ-щ… — выдохнул он ей в ухо, — ты не безумна, ты не одна, ты нужна…
Усадил к себе на колени, не убирая руки.
— Ма-арку-ус, — предупреждающе выдохнула она, впиваясь пальцами в его плечо.
— Моро как-то сказал мне, что секс — лучшее лекарство для снятия стресса, — шепнул он ей в ухо.
— Ты хочешь предложить мне секс как лекарство? — усмехнулась Манон.
— Нет… я хочу предложить тебе получить удовольствие и расслабиться… любовью мы займёмся, когда ты будешь готова… а сейчас просто расслабься.
— Ты такой… — договорить она не успела, он прижался губами к её раскрытым губам, фиксируя затылок ладонью. Едва касаясь, обвёл языком её безвольные губы. Отстранился. Коснулся еще и ещё раз короткими прикосновениями, снова и снова чувствуя, как оживают и начинают отвечать губы любимой, становясь упругими, горячими, требовательными. Под его напором она разомкнула стиснутые зубы. Он языком прошёлся по её губам, слегка раздвигая их, проникая внутрь. Язык настойчиво скользнул по деснам, ища встречи с её языком. Их встреча стала бурей. Борьба. Они сплетались, лаская друг друга, выталкивая и проникая изо рта в рот, касаясь губ, всасывая попеременно податливую плоть. Пальцы Манон запутались в волосах Маркуса, царапая кожу. Сердца бились о рёбра, тело выгибалось навстречу его руке, она стонала ему в губы.
Пальцы Маркуса вытанцовывали демонический танец. То нежно ласкали, то жёстко стискивали и теребили, проникали внутрь, закручивая спираль желания, и выходили, не давая разрядки. Большой палец руководил процессом, нажимая на главную точку, подводя к краю и замирая.
Манон уже просто трясло от желания разрядки.
— Ма-аррр-ку-ус… — взмолилась она.
Он жаждал обладать этой женщиной, волнующую его до ломоты в костях и скученных в тугие канаты жилы. Ему нужно отогреть её, вернуть. Она сейчас была раскрыта и беззащитна. Движение пальцев было замедленным, плотным, без борьбы, только нарастающая нежность, постепенно ускоряющийся темп, несущий освобождение…
Губы слились в жарком, упругом соприкосновении, рождая страстный поцелуй, поглощающий обоюдные стоны содрогающихся тел.
Ужас унялся, снизошёл покой. Они сидели, соприкоснувшись лбами, тяжело дыша.
Не говоря ни слова, он уложил её в постель, прикрыл одеялом, лёг рядом, прижался к её спине. Провёл кончиком носа по бешено бьющейся жилке на шее.
— Спи, Ночка, — прошептал в раковину уха.
— Останься со мной, — прошептала, закрывая глаза и сжимая пальцы на его запястье.
— Останусь, — ухватил губами мочку, потянул слегка. — Ночь, моя Ночь.