– Мишка – это шурин? Тот самый, которого взяли кладовщиком?
– Именно.
– А почему же согласно твоей версии, Варягин отравил своего соседа?
– Испугался. Жить рядом с человеком, который тебе угрожает, все равно, что жить на вулкане. От страха за свою жизнь Варягин Михаленко и отравил.
– Какая чушь! Они так часто ссорились?
– Не часто. Но уволенный Варягиным Мишка к телемастеру Михаленко не раз заходил. И, судя по всему, жизнь у него так и не сложилась. Сначала работал грузчиком, к материальным ценностям и хорошей должности допуска не имел, теперь и вовсе без работы.
– И что?
– Последний раз Михаил Борисов заходил к Михаленкам как раз накануне того дня, когда умер телемастер. Картина-то вырисовывается. Шурин пришел, в очередной раз пожаловался на жизнь, телемастер на следующий день поддал и рванул к Варягину отношения выяснять, они поссорились, и, чтобы окончательно избавиться от конфликтного соседа, Олег Валерьевич подсунул ему отравленную водку.
– Знаешь, Стас, ему сейчас не до того, – с сомнением сказала Люба. – Варягин ищет смерти. Думаю, он бы обрадовался гневу Михаленко и сам подставил бы ему свой лоб: на, бей!
– А разве не ты мне недавно говорила, что у Варягина возникла потребность найти козла отпущения? Что он хочет кого-нибудь убить, потому что чувствует себя обиженным? Вот и излил злость на соседа.
– Какая чушь! – повторила Люба.
– И не чушь вовсе, – надулся Стас. – Стройная версия. Только доказательств маловато.
Любе некстати вспомнились некоторые строки из письма Варягина, отправленного им по электронной почте. Интересно получается. Варягин зол на весь свет, на его лестничной клетке труп. Черт его знает. Стас-то не так уж и не прав.
– В час по чайной ложке, – вздохнула она.
– Что?
– Приедем поздно, вот что.
– Да. Поздно.
– О чем ты думаешь?
– Как доказать вину Варягина, – коротко ответил Стас.
– Вы ничего не докажете. Разве можно осудить человека на том основании, что он несколько раз поскандалил с соседом по лестничной клетке?
– Все можно, – пожал плечами Стас. – Человек-то умер. Налицо криминал. Кто-то должен за это сесть.
– Я тебе докажу, что ты ошибаешься.
– Ты обещала к Варягинской квартире и близко не подходить.
– И не собираюсь.
– Хвала аллаху! Тронулись наконец!
– Ты вроде не мусульманин. Аллаха-то зачем помянул?
– Да кого угодно. Черта, дьявола, пророка Магомета. Не знаешь, кому молиться, какому богу. Или дьяволу. Господи, почему ж люди не летают?!
– Авария, Стас. Потому и стояли.
– Вот уроды! – взвился Самохвалов. – Ездят, как… – Люба заткнула уши, потому что понеслась матерная брань. В пробках люди перестают разговаривать, как люди. И думать тоже.