— А ты шутница, — голос был незнаком.
— М-м-м, у нас прибавление, один не справляешься, — она подумала, что Клод привёл дружков. Но он не ответил. Сейчас, наверное, берёт палку и покажет ей, кто тут хозяин.
— Маркус, Поль, снимите её, да аккуратнее, черти. Видите, живого места нет, того и гляди, концы отдаст, — распоряжался тот же голос. Она почувствовала, как цепи ослабли, тело устремилось вниз. Но его тут же подхватили сильные руки.
— Покрывало принеси.
— А что? Не нравится молодое женское тело? — обиделась. Кровавое месиво — вот что из себя представляло её тело.
— Нравится, вот отмоем, вылечим, и будем любоваться… Маркус, держи крепче.
— АЙ! Она меня укусила!.. До крови.
— Зубастенькая… это хорошо, может, и выживет…
Это последнее, что она услышала, отключаясь, и надеялась, что навсегда.
Её весы балансировали на грани между жизнью и смертью почти три недели. Она, может, и сдохла бы, но гадский голос нашёптывал, что Клод сбежал, что он наслаждается свободой и безнаказанностью, а она валяется тут трупом или вот-вот станет им. Давай, давай, сдайся — и тогда он победит. Порадуй его. Сделай ему такой подарок, сломайся. Ещё — это тихое жалобное поскуливание. Какой садист мучает животное… а-а-а. Это её поскуливание, от боли. Во время процедур и перевязок начала ощущать реальность и своё тело. Лучше бы сдохла.
— Вот смотрю на тебя и думаю… это ж как надо довести мужчину, пусть даже психа, чтоб вытворил такое с девушкой, — это были первые слова, поприветствовавшие её, когда она открыла глаза. Честно попыталась сфокусироваться на говорившем. Им оказался высокий поджарый мужчина с короткой стрижкой седых волос и аккуратно подстриженной бородой. Лет ему было за пятьдесят, но лицо его ещё было красивым. А голубые глаза смеялись.
— Я старалась, — просипела, — воды дайте.
— Не успела очнуться, а уже вертишь мужчиной, как хочешь, — улыбнулся седой, приподнял мою голову и поднёс к губам поильник.
Ничего вкуснее не пила, вода, пить, пить, пить…
Опустошив сосуд, она блаженно зажмурилась. Живая. Она — живая!
— Как мало для счастья нужно, стакан воды, — прокомментировал мой довольный вид мужчина.
— И жизнь, маленьким довеском, — шепнула она, уплывая в сон.
В течение недели она приходила в себя ненадолго. Её разбинтовывали, обмывали, втирали мази и снова забинтовывали. Поили полезной дрянью. И она опять засыпала. Когда промежутки бодрствования увеличились, ей удалось поговорить с седым.
Проснулась она от жаркого сопения в ухо и тяжести на груди. Ничего себе извращенец, домогаться полутрупа. Её лизнули в ухо, раз, другой. Она приоткрыла один глаз и тут же второй. Радостно взвизгнув, ей вылизали всё лицо. Тот самый щенок, которого она сжимала в руках на берегу реки, только подрос основательно. Это он сопел в ухо и его лапы лежали у неё на груди.