Я не знаю, доводилось ли вам испытать это удивительное изумление, когда покоряет одна какая-нибудь маленькая деталь в облике любимой женщины, в ее одежде, в жесте. Если нет, вряд ли вы любили…
Я не мог оторвать глаз от Женьки. И стоял у забора, любуясь, пока она не скрылась за домом.
Она даже не услыхала звука щеколды и, когда я вошел во двор, сидела, задумавшись, на скамье, лузгая семечки.
— Жень, здравствуй!
Она испуганно обернулась, стряхнула с колен шелуху.
— Здравствуй. — И улыбнулась обрадованно.
Я в то время, как уже говорил, копил в себе человеческие добродетели, чтобы нравиться ей. И твердо не был уверен, что лузгать семечки во дворе неприлично, хотя знал — в трамвае, например, никак нельзя. Женина приветливость меня ободрила, и потому, как тогда после ресторана, я ринулся делиться с ней скромным своим багажом по части воспитанности.
— Но я же не в трамвае, — с капризной гримасой сказала она, выслушав сбивчивые мои рассуждения.
— Так не о трамвае и разговор, — растерянно промолвил я.
Женя обиженно отвернулась. И тут я вспомнил о золотом драконе.
— Жень! Ты погляди.
Даже не взглянув, она небрежно отвела мою руку.
Меня иногда озадачивала ее непоследовательность. Женя могла в мгновенье сменить гнев на милость. И наоборот.
— Ты зря сердишься, Женя. Так нельзя, — сказал я, чувствуя, что во мне все обрывается и меркнет солнечный день.
— Посмотри.
Увидев золотого дракона, она поднесла пальцы ко рту и, враз изменившись, глянула на меня распахнутыми бархатными признательными глазами.
— Ты… это мне?
— Конечно, тебе. Кому же еще?
Она порывисто схватила игрушку, чмокнула меня в щеку и убежала хвастаться подарком перед матерью.
Вместе с теплом Женькиных губ я успел уловить запах табака, исходивший от ее волос.
Незаконченность, неопределенность Колькиной фразы и запах табака на миг соединились горькой пугающей нитью. Мне вдруг представились те, ресторанные девицы. Все, все, что угодно, но неверности, как человек военный, я простить бы не мог. Кровь бросилась в голову.
Я попытался отогнать подозрения. Ведь ревность, как мне было известно из книжек, унижает человека. Вскоре мы уже мирно, по-родственному, как говорила ее мать, пили чай на веранде.
Но самого главного я не сделал. Не сказал, что люблю ее, что хочу, чтобы стала она моей женой. Не сказал, потому что не я, а золотой дракон вызвал у нее такое доброе настроение.
«В следующий раз, — решил я. — В следующий раз — обязательно!»
Сама судьба шла навстречу. Удача ведь, как и беда, в одиночку не ходит. Не успел я вернуться в полк, как меня вызвали в штаб и вручили командировочное предписание. И вот я снова поехал в город, значит — и к Жене. Теперь уже полный смелости. С твердым намерением. А мечты опережали одна другую. Целую неделю мы будем вместе. Я сделаю ей предложение. Я скажу ее матери об этом. И останусь у них в доме на правах жениха. Целую неделю под одной крышей!