Смирнов демонстративно, так, чтобы все видели, переложил пистолет, ногой придвинул к двери табуретку, сел на нее, не вынимая руки из кармана, распорядился:
― Иди позвони, Рома! Чтобы сразу подавали.
Роман вмиг ссыпался по лестнице. Не снимая с лица улыбки, Кащей сказал:
― А я тебя помню, Александр.
― Я тебя тоже, Серафим Николаевич.
― Выходит, вора из тебя не получилось, и ты решил в цветные перекраситься.
― Выходит так, Кащей.
Разговор иссяк. Маялись в ожидании. Первым не выдержал неизвестный гражданин:
― За что тормознул, начальник?
― За кражу квартиры на Скаковой.
― Ошибка вышла, начальник. Не был я там и знать ничего не знаю.
― Зато я знаю.
― Вещички-то нашел, начальник?
― Не искал пока.
― Вещичек нет, и кражи нет, начальник.
― А мне много не надо, по малости обойдусь. Одного колечка от Дуськи хватит.
Теперь все замолчали окончательно. Бывал в таких норах Смирнов, и часто бывал. Нищета закоренелого пьянства: неубранная кровать, грязное тряпье вместо постельного белья, взлохмаченное, как в бурю; подобранная на помойке мебель: разномастные табуретки, кухонная тумбочка с сортирным деревянным запором вместо стола. Господи, а запах! Пахло прокисшим алкоголем, нечистым потом, перебродившей помойкой.
Зашумела под окном машина: Казарян загонял ее прямо во двор.
― Пойдемте, граждане, ― буднично сказал Александр.
― А я-то зачем? ― спросил Кащей.
― Для порядка, ― ответил Александр, и все трое спустились по лестнице.
Кащей и гражданин привычно направились к распахнутым дверцам "воронка".
― Не торопитесь, граждане, чистым, свежим воздухом подышим, ― сказал Александр и оглядел двор. ― В кащеевский сарай вы его не поставили, не дураки, в чужие ― опасно, под замками они, да и заметить могут, за поленницами, ясное дело, не спрячешь. Вот что, Рома. Переверни-ка собачью будку.
Казарян поднатужился и перевернул конуру. Конура встала на бок и обнаружила старый фибровый чемодан.
Смирнов поднялся к себе в кабинет. За ним как привязанный плелся Казарян.
― У тебя что, дел нет? ― спросил Александр, усаживаясь. Роман сел напротив, устало растер ладонями лицо.
― Саня, расскажи, как это ты сделал?
― Ты же видел.
― Видел, но почему именно так? Почему сразу в цвет?
― Все примитивно, Рома, как обезьянья задница.
― Не прибедняйся. Ты ― великий сыщик, Саня.
Смирнов тихо засмеялся и смеялся долго. Потом сказал:
― Я ― бывшая шпана, Роман. Я с московской окраины. Я такой же, как они. И поэтому мне не надо залезать в их шкуру, чтобы представить себе, как они могут действовать. Мысленно я просто действовал в этих обстоятельствах.