― Шофер она действительно шофер. Но не работник ― работница. Отличная работница! ― Казарян поймал шофершин взгляд в зеркальце и подмигнул ей.
Он долго блуждал среди стандартных двухэтажных домов, пока не нашел искомый. Таких домов, да еще бараков в конце двадцатых ― начале тридцатых годов было построено по Москве великое множество. Наспех сколоченные из досок, без всяких удобств, двухэтажные двухподъездные домики были задуманы как временные ― на три-четыре года ― жилища. Вышло по-иному. Они стояли третье десятилетие.
В подъезде резко пахло мочой и помоями. В коридоре второго этажа, где тоже не благоухало, Казарян отыскал девятую комнату и постучал.
― Чего надо? ― нелюбезно спросил из-за двери прокуренный женский голос.
― Не чего, а кого, ― уточнил Казарян. ― Вас, Евдокия Григорьевна.
― Кто такой? ― диалог продолжался при закрытой двери.
― Из милиции я буду, ― отрекомендовался Казарян и резко толкнул дверь: надоело препираться.
А дверь распахнулась ― не заперта была. Посреди сильно заставленной комнаты стояла худая женщина лет пятидесяти с папироской в зубах.
― Я из милиции, ― повторил Казарян. ― А милиционеры любят при разговоре в глаза глядеть, а не через дверь перебрехиваться. ― Казарян огляделся. ― Курите? Значит, и мне закурить можно?
― Кури, ― равнодушно разрешила дама с папироской.
― Тогда я сяду. ― Казарян сел, а Евдокия Григорьевна не садилась: стояла и смотрела, как он закуривает.
― Играешься, милиционер. ― И догадалась ― почему: ― Молодой еще, не надоело.
Тут нахрап не пройдет. Казарян затянулся "Примой" и спросил очень просто:
― Я так думаю, вы по мокрому делу проходить не хотите?
― Давишь? Не так, так этак. Что нужно-то?
― Нужно-то? Нужно местонахождение Николая Самсонова, у которого вы почтовый ящик.
― Доказать это можешь?
― Шутя-играя.
― Мальчонку, значит, прихватил, ― без труда сообразила Евдокия Григорьевна. ― Если Колька на убийство пошел, сдам я тебе его, милиционер.
― Зовите меня проще. К примеру ― Роман Суренович. Когда Самсонов вас навещает?
― Через два дня на третий. Был вчера, но вчера почты ему не было.
― Это я знаю. Бывает днем, вечером?
― Днем я работаю. Вечером. Часов в восемь-девять. Как же этот дурак в такое дело влез?
― Как дураки влезают ― по глупости. Маловероятно, но, может быть, знаете: где его хата сейчас?
― Не знаю. Господи, какой идиот! ― Она села наконец, от окурка прикурила целую папиросу.
― Я понимаю, всякое бывает. С уголовниками ― ладно, но связаться с уголовником-дегенератом!.. Как вы могли, умная женщина?
― Племянник. Сын сестры моей несчастной.