— Полковник встал, жестом остановил меня, я осталась сидеть, а он заложил руки за спину и молча прошелся и взад и вперед по комнате.
Совсем его не понимая, я взглянула с надеждой на Бориса Борисовича, тот молча, хотя и ободряюще, улыбнулся.
— Вы играли когда-нибудь на сцене? — спросил полковник. — На любительской, разумеется. В школе, в институте?
— Да. В институте. У нас была театральная секция,
— И какие роли вы исполняли?
— Ну… например, Таню, в арбузовской пьесе.
— Понятно. Словом, играли порядочных девушек.
— Да… Так уж получилось…
— А вы помните, — продолжал полковник, — «Барабанщицу» Салынского?
— Конечно. Мы ставили и ее. Я играла Нилу Снижко.
— И как вы ее сыграли?
— Кажется, неплохо. Режиссер считал, что это была моя лучшая роль.
— Что ж, это хорошо. Даже очень хорошо. Почаще думайте о поведении вашей героини, особенно в первом акте.
Я уже начала догадываться.
— Эта роль вам здесь пригодится. Обязательно пригодится. Как, Борис Борисович, — повернулся полковник, — она еще и актриса, а?
Он шутил, но это была добрая шутка, и мои тревоги рассеялись. Борис Борисович опять улыбнулся мне, как бы говоря: «Ну, вот, видите, а вы беспокоились!»
— Но, — поднял палец полковник, — не думайте, что ваши театральные успехи сразу же снимут все трудности в задаче, которую мы собираемся предложить. Они только помогут вам выбрать лучшее решение.
Он присел к столу.
— Теперь о том немногом, что мы знаем и чем поначалу сможем вам помочь.
Память у меня была хорошая, я ничего не записывала, и, кажется, полковник Приходько остался этим доволен.
В заключение полковник сказал:
— Найдите нам зацепочку. Хотя бы одну. Маленький фактик, чтобы начать следствие…
К дому на Нарымской улице я вышла сразу.
Это была розовая железобетонная коробка в пять этажей. Прямо перед окнами росли четыре большущих тополя, чудом сохранившихся после знакомства со строителями, возводившими дом. Правда, одному тополю, видимо башенным краном, начисто обломили верхушку, у другого содрали кору на стволе, но тополя выжили, оправились от ранений и, забыв обиды, буйно зазеленели листвой.
Дверь моей будущей квартиры была распахнута настежь. На лестничной площадке, перед шкафом с электросчетчиками, стоял мужчина в безрукавке из искусственного меха. Он заглядывал в застекленное окно шкафа и ворчал:
— Вот черти! Надо же так установить — ничего не разглядишь!
Он услыхал мои шаги и, не поворачиваясь, подвинулся, чтобы меня пропустить.
Я остановилась за его спиной.
Конечно, это был мой будущий сосед Петр Иванович — полковник Приходько сообщил о нем: бывший военный журналист, одинокий пенсионер, но еще работает консультантом в молодежной газете. О том, что я собираюсь здесь делать, не знает ничего.