При этом счастливцы из последней категории никогда не получали шестой резервуар силы. Хотя на более низких ступенях некое опережение в этом плане имелось у всех.
Вот потому с такой ревностью и невероятной заинтересованностью союзники отнеслись к революционной, по их мнению, возможности: разделять собственные хранилища одно от другого. И это еще Загралов благоразумно помалкивал, что Пятое Кольцо у него появилось давно, да не простое, а Особое. И оно не только повышает либидо любого человека и фантома, но и дает возможность ведьмам транспортировать «скачками» не только обладателя, но и посторонних живых существ. Раньше получалось пробросить посторонних через пространство только в виде трупа.
Видимо, некие сомнения прочитывались у него на лице или просматривались в ауре. Потому что Апостол вдруг перешел на самый дружеский, почти ласковый тон:
– Ванюша, ты бы сразу с нами своими секретами делился, а? Все равно ближе нас у тебя нет никого. А дружба наша крепкая, надежная, уже не раз проверенная на прочность. И вот не стыдно ли скрывать от нас нечто полезное и новое?
Так застыдил, что Загралов чуть не покаялся чистосердечно. Еще и головой кивать начал в знак согласия и жгучего стыда. Но вовремя, резким напряжением воли сменил готовые сорваться слова на другие:
– Ну да, каюсь… Не во всем признался… Тут такое дело… Мы в тех подвалах сокровища отыскали… Много всего ценного. Видимо, все пряталось в спешке за день-два до вхождения Наполеона в Москву.
Пятидесятники переглянулись, и Свифт восторженно воскликнул:
– И ведь не врет! Везунчик эдакий! А ведь сколько мы в подземельях всякой всячины отыскали, а вот, оказывается, не все.
И уже в три голоса потребовали не только описать словесно находки, но и показать их. Пришлось обещать, что со временем обязательно покажет. Да и одарит по возможности. Ну и перечислять принялся: что, сколько да в каком состоянии. При этом о книгах было сказано короче всего: «… есть и несколько книг да пергаменты из свитков, пусть и весьма разбухших от сырости».
Но именно за эти слова крепче всех ухватился Гон Джу:
– Книги?! Готов купить любые, датирующиеся появлением на свет до нашествия Наполеона!
– Да на кой они тебе? – попытался отмахнуться от него Загралов. – Наверняка там почти во всех – молитвы да житие святых. А вот некоторые чаши, рамы и драгоценности – в самом деле уникальны. По крайней мере, если судить по некоторым экземплярам, я таких поделок не видел.
– Еще насмотришься, – продолжал настаивать «китаец». – А вот книги готов у тебя забрать, даже в любом состоянии! Отдашь? Об оплате не пожалеешь! Называй любую разумную цену! Ну?