Смахнув со щеки счастливую слезу, я бросила на Арзу-калфу преисполненный благодарности взгляд.
— Ты принесла добрые вести, Арзу-калфа, — я развернулась, подошла к сундуку у дивана и достала из него мешочек с золотыми дирхамами, — возьми, — я протянула ей блестящую монету.
— Вы очень щедры, госпожа, — с улыбкой ответила девушка, пряча деньги куда-то под рукав, — я не забуду вашей доброты.
Лерка встала с постели и стояла в дверном проеме, оперевшись на косяк.
— Госпожа, что-то случилось? — с притворством залепетала она, приподняв в хитрой улыбке уголки рта.
— Отдыхай, Зулейка, и ни о чем не тревожься. Я иду к повелителю!
Подруга улыбнулась, слегка покачала головой, а затем быстро присела в реверансе и скрылась за полупрозрачной шторой, отделявшей ее комнату от моих покоев.
— Идем, Арзу-калфа! — я подхватила с дивана снятый жемчужный пояс и вернула его на талию.
Выйдя из комнаты, я на мгновение задержалась на балконе перед моими покоями, с которого открывался вид на первый этаж и зал джарийе.
Двое слуг из числа бессмертных, присланные Джаханом к моим дверям, стояли позади, точно восковые мумии, — не шевелясь и почти не моргая. Лишь их едва уловимое дыхание говорило о том, что это живые люди, а не манекены.
— Отправил! О, горе мне! Какой позор?! — верещала Фатьма, сидя на деревянной ступеньке в окружении жалеющих ее подруг и согнувшись в три погибели.
Я не видела ее лица. Вся она превратилась в черно-красное облако — ее длинные густые волосы, упавшие на лицо, скрывали половину туловища, а вторая половина была спрятана под широким подолом красной атласной юбки.
Ее плечи содрогались от рыданий, а тишину пронзали неприятные слуху всхлипы.
— Госпожа, — тихо позвала меня калфа, — оставьте ее, участь ее предрешена. Завтра же она отправится в старую столицу, вы больше не увидите ее. Быть отвергнутой повелителем — ужасная судьба, клеймо на всю жизнь.
— И что же, она теперь до старости будет жить в старом дворце? — спросила я, слегка повернув голову, но не отводя взгляда от поверженной соперницы.
— Скорее всего, она поживет там пару лет, а потом валиде выдаст ее замуж за какого-нибудь вельможу или учителя медресе.
— Очень хорошо, — сказала я, не в силах скрыть победные нотки в голосе, — она будет счастлива, дай Бог!
— Иншааллах, — вздохнула Арзу-калфа.
Я спиной чувствовала колючие взгляды джарийе, провожающие меня к выходу в главную галерею.