Сделав ещё шаг, офицер споткнулся, и его нога поехала на скользком от дождевой воды коралле. Кабеса позволил Олиму упасть, внимательно наблюдая за товарищами — те завершили обход и занимали позиции на поляне. Капрал Альварес жестом показал «всё чисто», на периферии участка никаких угроз не было. Осталось проверить только храм, и Игнац взмахом приказал конкистадорам выдвигаться.
Кристобаль до сих пор возился на земле, с хныканьем пытаясь опереться на коралл. Ровно держа лазвинтовку в одной руке, Кабеса протянул другую и поднял офицера на ноги.
— Вставайте, сеньор. Я не хочу вас потерять.
— Да уж, да уж, сержант, — вцепившийся в его руку Олим заговорил с внезапной хитрецой в голосе. — В самом деле, не хочешь. Потому что им нужен я, запомни это. Я здесь офицер!
Игнац посмотрел на Кристобаля, жалкого в своих попытках словчить. Хотя Трясина немного растрясла Олима, тот до сих пор выглядел жирным — как это вообще было возможно? Глядя на вялое, ноздреватое лицо офицера, Кабеса чувствовал почти физическую потребность врезать по нему. Как и все остальные, он ненавидел Олима. По вине жирного дона сгинули капитано Веласкес и другие командиры: Кристобаль был дежурным офицером в ночь, когда в лагерь пришел туземец с мертвыми глазами и рассказом о повстанческом складе боеприпасов. Жадный до похвал Олим повел лазутчика прямо в командную палатку, где тот и взорвал мелта-бомбу, спрятанную у него в брюхе. Веласкес и остальные конкистадоры погибли мгновенно, но, по странной иронии судьбы, сам Кристобаль уцелел. Оставшись единственным офицером в полку, он принял командование и ввел 6-ой Верзантский «Буря» в смертельный штопор. Гребаная пародия на солдата.
— Почему… почему ты так на меня смотришь, сержант? — Олим снова заговорил лебезящим тоном, и Игнац отвернулся, чтобы не натворить бед. Кристобаль был дегенератом, но именно он установил контакт с повстанцами. Как ему это удалось, никто не понимал, однако дезертирство было для Кабесы билетом с острова, и Госпожа Расплата могла ещё немного подождать. В конце концов, до сих пор она не торопилась прибрать дона к рукам.
— Сержант… что-то не так? — неуверенно пробормотал Олим.
— Просто думаю об одной слепой суке, сеньор, — мрачно ответил Игнац и зашагал к храму.
Остальные конкистадоры встретили сержанта и плетущегося за ним Кристобаля у входа. Свечение грибков лишь краем касалось открытой галереи, но сержант не собирался выдавать отряд, зажигая факел. Он помедлил, чувствуя, что остальные испытывают схожее беспокойство. Последнее время немногое могло испугать Игнаца Кабесу, но, видит Бог-Император, он не желал заходить внутрь этой живой и одновременно мертвой оболочки. В свое время сержант обшарил немало развалин и знал, что ждало внутри: бесконечно раздваивающиеся проходы, ответвления, повороты и изгибы которых уходили всё глубже и глубже в оскверненную плоть острова. Немало людей исчезло в недрах подобных штуковин.