Перед тем как скрыться в низком, но густо разросшемся кустарнике и среди редких деревьев, Амир на секунду задержался, оглянувшись в сторону села, где какое-то время еще слышалась стрельба, а потом звук разом оборвался еле слышным хлопком — это был снайперский выстрел.
И наступила тишина.
Он не видел, что произошло, но чувствовал, что с Игорем все в порядке, и губы его растянулись в легкой улыбке.
— Амир! — нервно бросил Сулиман. — Что ты там встал? Село не спасти. Сейчас нужно выбираться отсюда. А если будем терять время — ничего не получится.
Зачем он сейчас спасает жизнь Сулиману, которого должен убить? Для чего уводит его в безопасное место? Амир не мог объяснить. И кто он: Амир Загоев или Сергей Разумовский? Не слился ли он настолько с придуманным человеком, что потерял истинную сущность, свою настоящую жизнь?
«Кто ты такой? — спросил голос Разума. — Что ты должен сделать?»
«Спасти Зулю, — ответил Амир-Сергей сам себе, — уберечь любовь».
Разум ничего больше не сказал. Он ушел, как поступал всегда, когда появлялись чувства.
— Амир! — Сулиман дернул того за рукав. — Чего ты встал?
— Merde! — выругался Амир.
И они продолжили движение в глубь леса.
* * *
Кровь сочилась из огнестрельной раны на ноге, которую получил Смирнитский, погнавшийся за Сулиманом Гагкаевым. Когда раздался выстрел, полковник моментально упал на землю и перекатился, спрятавшись за толстым стволом многовековой сосны, уходившей макушкой под самое небо.
«Трезвый рассудок!» — ругал себя Смирнитский.
Хотя ранен он был в ногу, он ни разу не пожалел, что надел бронежилет.
В боковом кармане была индивидуальная аптечка. Смирнитский ножом разрезал штанину, оголив ногу. Вата впитала растекшуюся кровь, полковник антисептиком обработал рану и перебинтовал. В течение операции Смирнитский периодически пригибался к земле, уклоняясь от автоматных очередей, которые высекали из ствола защищавшей его сосны фонтаны щепок.
— Потерпи дружок, — обратился Смирнитский к невольному «защитнику», — скоро все закончится. Сулиман! — крикнул он, обращаясь к Гагкаеву. — Ты слышишь меня, Сулиман?
Ответ последовал не сразу.
— Чего ты хочешь, полковник? — прозвучало откуда-то, но голос принадлежал не Сулиману.
Редкая очередь выбила из ствола дерева очередную порцию щепок. Смирнитский инстинктивно пригнулся.
— Амир? — с издевкой спросил он. — Это ты, Гагкаевский прихвостень?
Лицо Амира исказилось яростью.
— Полковник, — нарочито спокойно начал Амир, желая показать, что слова Смирнитского его не задели, — ты ранен, безоружен, ситуация, мягко говоря, не в твою пользу.