Только протянувшаяся насколько хватало глаз горная дорога Чеченской Республики сливалась с горизонтом в мареве полуденного солнца.
Смирнитский, изо рта которого капала слюна, еле шевеля губами, что-то едва слышно пробурчал.
Кириллов остановился, поправив соскальзывающую с шеи руку полковника, состояние которого ухудшалось. Он практически перестал двигать ногами, так что они волочились по каменистой земле. Мышцы тела расслабились и обмякали, превратив некогда казавшегося несгибаемым полковника в мешок с овощами.
— Эй, Иваныч, ты давай держись. — Игорь не знал, слышит ли Смирнитский, но очень надеялся, что звуки речи не позволят ему выпасть из реальности, и поэтому продолжал повторять то, что уже говорил не единожды. — Все будет хорошо! За тем поворотом, там наши, Иваныч.
А что еще он мог сказать?
Сколько поворотов уже пройдено, Игорь не знал, но каждый раз рассчитывал, что за следующим будут «наши».
— Ты, главное, не пропадай, — говорил Кириллов, — слушай меня, слушай мой голос и борись, цепляйся за жизнь!
— Жили они долго и счастливо, — закончил Смирнитский, закрывая книжку русских народных сказок.
Он сидел на краю детской кроватки и нежно укрывал дочку одеялом.
— Папа, давай еще одну? — заканючила дочь. — Пожа-а-а-алуйста?
Однако Смирнитский на провокацию не поддался.
— Нет, Лиза, — ответил он ласково, но в то же время строго, — следующая сказка будет завтра.
Дочь надула губки и сложила в знак недовольства на груди руки.
Смирнитский улыбнулся:
— Ты же знаешь, на солдата такие штуки не действуют.
Она еще некоторое время подулась, искоса поглядывая на папу: может все-таки удастся разжалобить на вторую сказку — но папа оказался непреклонен.
— Нет, дорогая, — повторил Смирнитский, — завтра.
— Ну, ладно, — укладываясь в кровать, сказала Лиза, — завтра, так завтра. Но учти, — она постаралась скопировать манеру разговора отца, — завтра у тебя будет один выбор: или читать мою сказку, или которую я тебе покажу.
— Как скажешь, Лиза, — вставая, ответил он.
— Папа! — окликнула Смирнитского дочь, когда он уже собирался выключить свет.
Тот застыл: что-то недетское прозвучало в ее голосе в тот момент. И это одновременно и испугало, и насторожило его.
— Да, дорогая, — наконец произнес он.
Лиза села на кровати.
— А почему ты солдат? — спросила она.
Не готовый к такому вопросу, Смирнитский не нашелся с ответом.
— Это из-за того, что ты солдат, вы с мамой ругаетесь? — задала следующий вопрос девочка. — И тот другой дядя приходит к маме тоже поэтому?
Сердце Смирнитского закололо.
— Когда-нибудь, — с трудом произнес он, — ты поймешь, что есть такая профессия — Родину защищать.