– Ты действительно желаешь знать правду? – спросил он, отказываясь дальше притворяться. Он выпрямился, не сводя с нее взгляда.
– Я думала, что ради этого вы привезли меня сюда. Ради правды. Даже если она мне не понравится.
– Потому что однажды ты знала правду, Лили, – произнес он, удивляясь своему резкому тону. – Ты ею жила. Но потом ты сорвалась в автомобиле с утеса и забыла правду. Ты родила ребенка, изменила свое имя и уехала туда, где никому не пришло бы в голову тебя искать. Возможно, ты не хочешь знать правду.
Лили покачала головой, но не для того, чтобы отрицать его слова, и он снова воспринял это как свою победу.
– Или, – также резко произнес он, – ты уже знаешь правду, но по определенной причине про должаешь притворяться. И кто ты тогда после этого?
Она напряглась, будто он ее ударил.
– По-моему, у вас не в порядке с головой, – парировала она, направляясь к двери. – Зачем вы наговорили мне столько лжи? Разве придуманные истории о прошлом не усложнят ситуацию?
– Я бы об этом не беспокоился, – угрожающе ответил Рафаэль. – Велика вероятность, что ты и об этом забудешь.
Исторический особняк Кастелли был небольшим по венецианским стандартам и располагался на величественном Гранд-канале в тени более изысканных резиденций, в которых когда-то жили богатые и благородные представители старой Венеции. Но сколько бы раз Лили ни напомнила себе, как ее бывший отчим называл особняк «грудой сентиментальщины», при виде этого здания у нее всегда перехватывало дыхание.
Словно царственная красота здания могла ее погубить.
Лили убеждала себя, что ее взволновал именно внешний вид дворца. Старинное каменное здание словно выходило из глубин канала и держалось на плаву. Льющийся отовсюду яркий золотистый свет фонарей, отражающийся от водной глади, придавал морозному вечеру печальное волшебство. Лили твердила себе, что все дело в здании, а не в высоком, мрачном и угрожающе молчаливом мужчине, стоящем рядом с ней в водном такси.
Рафаэль походил на мрачного демона. Она в очередной раз приказала себе сохранять самообладание. Если она потеряет голову рядом с этим человеком, то потеряет вообще все.
– Красивый город, правда? – Голос Рафаэля был ласковым и потусторонним, как вечерняя Венеция, полная загадок и мечты. По спине Лили пробежала дрожь. – И он еще не утонул.
– Конечно, красивый, – ответила она жестким и недружелюбным тоном. – Я уверена, город воспевается в каждом путеводителе, которые печатали последние триста лет. Но я до сих пор не понимаю, почему мы здесь.
– Я уже говорил. – Он передвинулся у полированного борта небольшой лодки, которая плавно скользила по воде. – Сейчас рождественский сезон. Я обязан быть на ежегодном балу у наших соседей, иначе привычный мир рухнет. Если я этого не сделаю, мои предки восстанут из могил, протестуя, а имя Кастелли будет опозорено на века. Именно об этом меня известил мой отец, прислав мне несколько театральных сообщений на голосовую почту.