Арей шел по лесу. Именно шел, а не крался. Шагал спокойно, широко, но одновременно и зорко. Никакой тропинки не угадывалось. Частые ямы, овраги. Казалось, здешнюю землю когда-то взбороздило неведомое нечто. Выбросило наружу камни, процарапало ручьи, пробило болота.
Арей всматривался в блики света на сосновой коре.
В белые, выжженные там, где на них часто падало солнце, листья молодых дубков. В сдвоенную березу, почти потерявшую цвет, какую-то седую, с подтеками. В вывороченные, покрытые лишайником камни, приподнятые корнями. В подтеки смолы на еловых стволах. В длинные, точно водорослевые бороды на влажных деревьях. Ветер трепал их, и ствол, покрытый сеточкой мелких трещин, сучков, складок, казался бородатым лицом лешака. Хотя лешаки здесь тоже водились. Дважды Арей встречал их следы, напоминавшие следы корней на месте, где выкорчевали пень.
Огибая болотце, мечник по пологому склону скатился в сырую низинку, напоминавшую огромный котлован. В низинке в страшной тесноте жались ели. Вечно затеняли и убивали друг друга в давке, как две рыцарские рати, столкнувшиеся на узеньком мосту. Арей присел отдохнуть. У его сапога росла молоденькая ель. Зачем-то барон мрака стал разглядывать ее. Нижние ветви зеленели только краями. Весь затененный центр был уже захвачен лишайником и паучьей паутиной с дрожащими в ней каплями дождя. Вся сохранившаяся, уже едва теплящаяся жизнь дерева сместилась к рвущейся к солнцу верхушке. Все зависело теперь оттого, сумеет ли молоденькая ель пробиться к солнцу прежде, чем тень, мрак и лишайник доберутся до ее последних живых почек, как они добрались уже до всего остального.
А шансов пробиться у нее не было никаких. Соседние деревья выглядели и выше, и крепче, и росли удачнее. Это Арей видел совершенно точно. Он долго смотрел на эту ель. Почему-то это мало чем примечательное дерево не отпускало его. Что было в нем особенного? Может быть, то, что ель упорно сражалась за жизнь, безнадежно проигрывала, но все равно не сдавалась? Невольно Арей посмотрел и на свою руку, точно ожидал и на ней увидеть такой же лишайник, паутину и грибки.
«Везде одно и то же правило, — мрачно подумал он. — «Пробейся к свету — и обретешь жизнь!» А если что-то не сложилось? Если ты замешкался на старте, если отвернул в сторону? Если, как эта ель, вырос в маленькой ямке? Ведь сколько выживает молодых деревьев? Одно из сотни? Как же быть тем, которые не смогли? Не нашли в себе сил?.. Чего ей мучиться? Пусть умрет сейчас!».
Арей поднялся. Отойдя шага на три, закрутившись, рванулся назад. Громадный меч, полыхнувший в его руке уже к началу замаха, поначалу был направлен в молоденькую ель, собираясь пресечь ее муки. Лишь в последний момент клинок необъяснимо вильнул и перерубил два соседних, затеняющих малютку, ствола.