Не было больше вокруг нас мириад трепещущих веток, мириад сосновых игл, гусениц, дроздов, улиток, каштанов и их зеленой кожуры, корней, гнезд; здесь, возле Стража, мы находились в таком голом и неприступном месте, что забывали, с каким трудом поднялись сюда; казалось, в это место можно только спланировать, приземлиться.
Солнце излучало ровный, широко разливающийся свет. Но даже это торжествующее солнце казалось отсюда каким-то далеким, словно было найдено во время раскопок небесными археологами.
Так мы и стояли среди света и тишины; под нами теснились холмы с их зелеными склонами, кое-где тронутыми золотом по верхушкам каштановых рощ, а напротив были горы. Внушительные и грозные, отсюда они казались безмерно далекими; и выстроившиеся в ряд вершины, одни приплюснутые, другие в форме правильной пирамиды, воспринимались бессвязными сигналами неведомых миров, которых нельзя достичь за одну-единственную жизнь.
IV
Эти колонны, по-видимому, остались от древнего храма, построенного здесь задолго до церкви на открытой солнцу вершине холма, вершине, которая, если представить себе окружность, образованную горами, раскаленной мглистой полосой моря и радиально расходящимися холмами, оказывалась как раз в центре этой окружности.
В этих местах никогда не было посевов, это были сплошь провалы, крутизна, непроницаемая тень, колючий ежевичник, полный диких зверей и коварных гадюк. Здесь, в величественных декорациях неба и иссохшей земли, справляли свадьбу сосна и утес, поток и пещера, ежевичник и груда камней. Не раз, наверное, долгая засуха губила все кругом, сводила целыми кустами ромашки, мальву, шиповник, а форели в бурливых реках судорожно ловили ртом воздух. Внезапные, нежданные ливни тоже грозили гибелью на крутых, оползающих склонах. Здесь, в храме, находившемся в центре окружности, очерченной горами и морем, молились, чтобы солнце шествовало по своей небесной дуге, чтобы дождь шел, когда его ждут, чтобы ночные небеса по-прежнему наполнялись светом луны и звезд.
Религия того, кто построил эти колонны и изваял эту капитель, наверное, была такой же, как у древних народов, поклонявшихся дубу и луне, народов, чьи предания я переписывал и комментировал этой осенью для книги, которую так и не закончил.
Как на плоскогорьях Кавказа, на утесах Ирландии, так и здесь некий безвестный народ, не создавший ни городов, ни империй, воздвиг свой собственный, изящный и загадочный, символ благоговения перед величием вселенной.
Эти колонны вновь открыло свету землетрясение. В деревне еще рассказывали об этом: ранним утром на исходе зимы, когда в церкви на вершине холма служили мессу, случилось землетрясение пострашнее тех ежегодных, от которых слышится гул и кругом разверзаются трещины, — более мощное и яростное. Весь холм обрушился, крыша церкви обвалилась и разлетелась на мелкие куски, стены зашатались и во многих местах осыпались; около сотни прихожан погибло.