Визирь наклонился к нему.
– Мы пришли к покойнику, – глухо произнес он.
– У великого шейха Гассана две глубоких раны, – прибавил один из офицеров.
– Он уже почти совсем похолодел, – сказал другой.
– В этом виноваты его сторожа, – сказал после небольшого молчания визирь, – и им не избежать строгого наказания, тем не менее мы подвергаемся большой опасности, если скажем об этом.
– В таком случае мы умолчим об этом. Пусть другие, кто придет после нас, сообщают это неприятное известие, мешающее публичному наказанию преступника.
– Пусть другие докладывают об этом, – согласились все офицеры.
– Пусть его смерть будет тайной между нами, – решил визирь, – мы ничего не скажем о ней.
Мертвый Гассан был оставлен по-прежнему на полу в луже черной, запекшейся крови. Комиссия оставила его, не тронув. Двери были заперты, и ни султан, ни оставшиеся в живых министры, ни народ не подозревали, что приговоренный к виселице Гассан давно избавлен смертью от земного наказания. Правда, стража доносила Кридару-паше, что Гассан не шевелится и лежит холодный и вытянувшийся. Но Кридар-паша запретил повторять это под страхом смерти, так как убийца министров не должен был умереть. Этого приказания было достаточно, чтобы заставить всех замолчать.
В башне Сераскириата распространился слух о смерти Гассана, но никто не смел говорить об этом открыто. Он был мертв, но это была как бы неправда, раз уж он был приговорен к смерти на виселице.
Неожиданная смерть Гуссейна и последовавшие за ней события сделали неудобным захват Золотых Масок, которым должен был руководить Лаццаро, все еще находившийся в Сераскириате. Лаццаро, так же как и другие, узнал, что Гассан умер и что это представляло большое затруднение, так как его публичная казнь должна была состояться во что бы то ни стало. Тогда Лаццаро попросил аудиенции у Кридара-паши и был принят им.
– Ты – грек Лаццаро, обещавший выдать нам людей, называемых Золотыми Масками? – спросил Кридар.
– К твоим услугам, благородный паша. Прошу тебя выслушать меня. Я хочу передать тебе нечто о Гассане-бее, могу ли я говорить?
– Говори.
– В Афинах я был однажды свидетелем казни одного разбойника, которому, однако, удалось умереть раньше.
– Какое же это имеет отношение к Гассану-бею?
– Так как для устрашения других разбойников его надо было казнить во что бы то ни стало, – продолжал Лаццаро, – то поступили следующим образом: виселицу сделали очень низкой, любопытных держали при помощи солдат как можно дальше и повесили мертвого, так что никто из народа не заметил, что палач показал свое искусство над трупом.