Я решительно встала со скамьи и вышла на открытую палубу. Дождь перестал, над Парижем опустились сумерки, вдоль Сены зажглись первые фонари. Анатолий почувствовал перемену в моем настроении. Он подошел и молча встал рядом. Путешествие заканчивалось, а с ним и его лирическая часть, уступая место жесткой прозе жизни.
— Толя, я хочу вернуться в отель, — голосом, не терпящим возражений, произнесла я.
— Я тебя провожу.
— Нет, поймай мне такси. Я доберусь сама. Я очень устала.
Анатолий понял, что спорить со мной бесполезно. Мы вышли на набережную, и через несколько минут перед нами остановилось такси.
— Позвони мне завтра утром, — сказала я вместо прощания.
Оказавшись у себя в номере, я принялась обдумывать детали плана, который решила осуществить этой же ночью. Думалось плохо — лирическое настроение после посещения кафе и прогулки по Сене давало о себе знать. Тогда я применила свой излюбленный прием, который безотказно возвращает меня с небес на землю. Относясь к себе с нежной любовью, я всегда говорю и думаю о себе только в превосходной степени. Поэтому любая, даже малейшая критика заставляет меня тотчас же начать доказывать обратное, причем не словом, а делом. И доказывать не столько критику, сколько себе самой, чтобы вернуть душевный покой и продолжить восхищаться собой любимой.
Сегодня внутренний монолог вряд ли сработал бы, поэтому, встав под холодный душ, я обрушила на себя поток обличительных слов: «Безмозглая курица! Ты зачем приехала в Париж? Шуры-муры крутить? Мало тебе в России мужиков? Убийца до сих пор на свободе! Очень умный и хитрый убийца, который всю вину захотел свалить на тебя. И свалит! Пока ты тут прохлаждаешься и всякими Монплезирами любуешься». Через десять минут такой психо— и гидротерапии мозги у меня заработали в нужном направлении.
План, который возник у меня в голове еще утром, был предельно прост: проникнуть в особняк Алекса и попытаться там кое-что выяснить. Простота плана компенсировалась трудностями, связанными с самим процессом проникновения. Но меня это не пугало. Во-первых, у меня был набор универсальных отмычек, сделанный в виде изящного маникюрного несессера — подарок Гарика Папазяна. А во‑вторых… Я никогда не задумываюсь над этим «во-вторых», полагаясь на свою отличную физическую форму, быструю реакцию и отсутствие каких-либо сомнений на пути к цели.
Выйдя из отеля, я села в припаркованное недалеко такси и по-русски с примесью английского назвала водителю адрес: бульвар Сен-Жермен, 60. Мало ли что могло получиться, поэтому таксисту незачем было знать настоящий номер дома. По-хорошему, никто не должен был знать, куда я направлялась на ночь глядя. Но без посторонней помощи дом Алекса мне было не найти. Через двадцать минут такси остановилось рядом с длинным шестиэтажным зданием, разлинованным кокетливыми переплетами балконов.