— А нас не собьют? — хладнокровно осведомился второй пилот.
— Пока мы не показали зубы — не собьют, — усмехнулся Афанасий. — С виду мы мирные люди, изучаем ледовую обстановку.
— Они уже знают, что мы можем возить в отсеках, — напомнил Дохлый, — по первому «Илу».
— У тебя есть другие предложения?
— Нет, — признался сержант.
— Майор, где наши «сушки»?
— Примерно в двадцати минутах, — доложил Сивоконь.
— Ничего, не полезут америкосы, а пока сообразят, что происходит, мы будем далеко. Майор, второго захода не будет, прицелься поточнее.
— Постараюсь, — ответил Романов.
Время ощутимо сгустилось, напоминая невидимый резиновый пузырь, сжимающийся перед носом самолёта.
Афанасий, настроившийся на бешеную отдачу сердца, буквально чуял приближение самолётов противника (коллегами и партнёрами называть их не поворачивался язык), и лишь отсутствие знакомых ориентиров не давало ему возможности начать атаку первым. А так хотелось!
— Пикируем! — сообщил Романов.
Самолёт клюнул носом и устремился к свинцово-серой, с фиолетовым отливом, поверхности океана, набирая скорость.
— Даю связь с нашими парнями.
В наушниках раздался голос командира звена «Су‑30», приближавшихся с востока:
— «Десятый», я «Пятнадцатый» «Су», вижу вас на радаре.
— Отвлеките «Хорнеты» с авианосца!
— Бомберы будут раньше.
— С бомберами я сам разберусь, не приближайтесь к ним, они, скорее всего, вооружены акустронами.
— Чем?
— Инфразвуковыми пушками. Не отвлекайтесь.
— Понял, выполняю.
Экран перед Афанасием по-прежнему был пуст, он не видел ни американские самолёты, ни российские, но вполне представлял, что происходит в воздухе на высоте пяти-семи километров, хотя ничем пилотам «Ила» помочь не мог.
— Ниже!
Экран перед ним показал сизый квадрат воды и чёрную чёрточку корабля поперёк, мигающую красными звёздочками. Это был уже знакомый Пахомову носитель «Зевса» — «Ночное Солнце», и судя по всему, увидеть над собой российский транспортник он не ожидал, так как оставался в неподвижности всего в паре километров от стены льдов. Либо его капитан понадеялся на защиту авианосца и чувствовал себя как у Христа за пазухой.
— Бомберы рядом!
— Пусть ловят наш… — Афанасий не договорил.
По кабине, по всем агрегатам самолёта, по телам пассажиров, по головам ахнула гулкая дубина потрясения!
У Афанасия лязгнули зубы! Тошнота на мгновение свернула желудок в узел, зрение смазалось, в душе родился вопль и застрял в глотке колючим рыбьим хвостом!
— … дь! — выругался кто-то.
Брегвадзе прокричал что-то на своём родном языке.
— Они атаковали нас из акустрона, сволота! — прилетел скрежет зубов Дохлого.