Библиотекарша приложила палец к губам.
– Тихо! – раздался ее строгий голос из-за стойки регистрации.
Эмма промчалась мимо постеров «Сумерек» и «Гарри Поттера», от которых щемило сердце. Когда-то Бекки, одетая в черный бархатный плащ, который она ухватила на распродаже после Хэллоуина, читала ей «Гарри Поттера» на разные голоса. Эмма любила, когда ей читали; и плевать, что от плаща попахивало плесенью.
Она свернула в проход, где чуть раньше скрылась Мадлен. Подруга стояла в самом углу, у полки с объемистыми томами «The Riverside Shakespeare»[40]. Она держала спину неестественно прямо, как будто кол проглотила, и длинные темные волосы каскадом ниспадали ей на плечи.
Я вдруг отчетливо увидела перед собой Мадлен, застывшую в такой же напряженной, но беззащитной позе. Мы были в ее спальне, когда в коридоре послышалась какая-то суета, и приглушенные голоса звучали все громче. Я уловила сдавленный вздох, как будто она пыталась сдержать слезы.
– Мадс? – прошептала Эмма. Мадлен не ответила. – Брось, Мадс. Извини, если я сказала глупость.
Мадлен обернулась и уставилась на Эмму покрасневшими глазами.
– Послушай, первому, кому я позвонила, – это тебе. – У нее дрогнул голос, и она крепко сжала губы. – Ты не ответила. Видимо, у тебя нашлись более важные дела. – Она шмыгнула носом и судорожно вздохнула. – Не думай, что мир вращается только вокруг тебя. Я делаю все, о чем ты просишь, но хотелось бы, чтобы хоть иногда это было взаимным. Потом я позвонила Шарлотте, и она оставалась со мной всю ночь. Так что да, конечно, мы очень сблизились в последнее время. Довольна?
Стиснув зубы, Мадлен промчалась мимо Эммы, как будто та была безликой школьницей, путающейся под ногами.
– Мадс! – окликнула ее Эмма. Но Мадлен не остановилась. Она рывком распахнула дверь и пулей вылетела в коридор.
Все, кто сидел в библиотеке, встрепенулись и уставились на Эмму. Она нырнула обратно в проход и прислонилась к полке с книгами. Мадлен скрывала что-то очень важное, но не то, о чем думала Эмма. В том, как отреагировала Мадлен на ее слова, не было никакой фальши. С чем бы ни столкнулась Мадлен в ту ночь, когда пропала Саттон, это было ее личной проблемой и не имело никакого отношения к тому, что случилось с Саттон. В ту ночь Мадлен зализывала свои раны. Значит, она невиновна. И у Шарлотты, которая находилась при ней, получается, тоже есть алиби.
Облегчение захлестнуло меня мощной волной. Мне даже захотелось крикнуть: «Ура!» Две мои лучшие подруги не подвели – оказались настоящими лучшими подругами, а не моими убийцами.