– Вы на «ты», ну и мы давайте тоже, по-простому! – солнечно улыбнулся любовник Марии и пожал Федору руку. Ладонь у Кости была очень горячей и влажной. И тоже словно маслянистой.
– Так ты ученый, оказывается… И в Америку собираешься? Ну и правильно, что у нас еще делать… Я вот, получается, фермер, пытаюсь целую отрасль поднять, возродить… Прославить отечественные сыры! Так столько препон приходится преодолевать… – сразу же принялся болтать гость.
Он был из породы болтунов, хахаль Марии. Говорил и говорил… Вывалил на Федора все – и технологию того, как делают сыр, и про молодые и старые сыры рассказал, про закваску, и об особенностях налогообложения в России и во всем мире (провел сравнительный анализ), и о проблемах грузоперевозок поведал, и о тонкостях торговли упомянул.
Мария слушала своего Костю молча и внимательно.
Федор то на нее смотрел, то на Костю этого. Иногда о чем-то спрашивал коротко, отпускал какие-то односложные замечания. Костя же разливался буквально соловьем. И постепенно пузырьки в крови Федора стали успокаиваться, исчезать куда-то. Стало легче дышать, сердце билось уже спокойно.
Это чужая женщина, она живет своей, чужой жизнью, и Федору нет до нее никакого дела. С чего он взял, что она необыкновенная и особенная и что она способна поделиться с ним какими-то особенными откровениями?
И почему Мария показалась ему экзотической, не от мира сего, красавицей? Наваждение, не иначе. Вполне заурядная внешность, вон, на нее никто и не смотрит.
Подошла «герцогиня» в бархатном платье, Федор вспомнил ее фамилию – Рожкина. Со стаканчиком вина в руке и, судя по всему, уже немножко навеселе.
– Господа, а помните, как мы все читали в школе эту пьесу… О вишневом саде. И вот, ирония судьбы – мы опять в центре классической пьесы. Федор, вам не жалко продавать вишневый сад?
– Нет, – сухо произнес он.
– Как же так? – подошла дама-«одуванчик», Ласунская (и ее фамилию Федор вспомнил!). – Совсем-совсем не жаль? Ведь насколько я помню, это ваше родовое гнездо.
– И что, – пожал он плечами. – Я не сентиментален.
– Вечная борьба между красотой и прагматизмом, долгом и выгодой… – вздохнула Ласунская.
– А я считаю, красоту надо сохранить… – многозначительно заметил Устин.
– Я согласна, – поддержала Устина Рожкина и воинственно посмотрела на Ласунскую.
– И что вы, Устин, будете делать с этой красотой? – вдруг спросила Мария. – Наймете рабочих, которые станут следить за садом? За деревьями надо ухаживать…
– Ну да, найму рабочих, – с недоумением взглянув на нее, ответил Устин. – Это не так уж и дорого. Кое-где перекопать, пересадить, ветки лишние обрезать, что там еще надо сделать?