— Мы реализуем часть их на ювелирном рынке и создадим свою лабораторию для исследований.
— Не выйдет, — хохотнул откуда-то взявшийся Стон. И меня опять это не удивило, как, впрочем, и Вернера.
— Почему? — спросил он, не повышая голоса.
— Потому что бриллианты добыты в моей шахте, на моей земле.
— Это не ваша шахта, это другой мир, господин Стон, — сказал я, — и это совсем не бриллианты.
— Это вы мне говорите, мне, единственному монополисту торговли драгоценностями в Леймонте. Леймонтского ювелирного рынка уже нет, это мой рынок, Янг. Теперь вы не получите ни камней, ни обещанных пяти тысяч.
— Вы украли у меня не пять тысяч, а пять миллионов, — сказал я.
— Может быть, и больше, — хихикнул Стон.
— Мне не надо ваших миллионов, Стон, — проговорила выступившая из гнездящейся у стен темноты Этта Фин, — у меня тоже есть камни.
— Советую их сдать моим «парнишкам», фрейлейн.
— Твоих «парнишек» уже нет, — сказал еще один голос. — Они у «ведьмина столба» остались. Троих пришил.
Загадки возникали одна за другой. На этот раз — Гвоздь и Нидзевецкий. У Гвоздя — автомат, крепко прижатый к бедру.
— У меня здесь не миллионы, а миллиарды, — усмехнулся Гвоздь, тряхнув чемоданом. — А им и горсточки хватит, — добавил он, кивнув на меня с Эттой, — пусть строят свою лабораторию.
Стон, не отвечая, воззрился на Нидзевецкого:
— А где же ваш чемодан, Нидзевецкий?
— Меня здесь нет. Я остался там, в шахте.
Смутные стены лаборатории Вернера раздвинулись и снова засверкали далекими и близкими гранями кокона. Нидзевецкий лежал ничком на алмазной россыпи, впиваясь дрожащими пальцами в похрустывающие осколки.
— Я опять полз на брюхе от немецких танков, но не могу пережить это вторично! — с трудом выдохнул он.
С последним усилием он приподнялся на руках и не то пропел, но то всхлипнул:
— Червоны маки на Монтекассино… — Свистящий вздох его оборвал строчку.
Я склонился над ним, приложил ухо к груди. Сердце его молчало.
— По-моему, он уже мертв, — сказал я.
— Почему вы все опять повторяете? Это же не кино! — вскинулась Этта. В глазах у нее прыгали сумасшедшие искорки. — Ведь только две, две минуты назад мы все это слышали!
— Разве? — удивился я. — Я вижу и слышу все это впервые.
— Но ведь вы же были со мной, рядом!
— Конечно. Но видели мы с вами нечто другое.
— И я, — засмеялся Гвоздь. — Представьте себе, тоже видел. Без вас, правда, но видел.
СВОДЯТСЯ КОЕ-КАКИЕ СТАРЫЕ СЧЕТЫ.
ХУАН ТЕРМИГЛО ПО КЛИЧКЕ ГВОЗДЬ
Вот именно, что без вас. Куда только делись вы, не знаю. Оглянулся назад — никого, вынырнул на божий свет — тоже никого. Один «ведьмин столб», выгоревший на солнцепеке. А у столба — машина. Вроде бы тот же «форд», на котором сюда приехал, а вроде бы и не тот. Обошел я кругом — ни души. Ни второй машины, ни «парнишек». Заглянул в окно к шоферу — баранка на месте, все остальное чин чином, только ключей нет. Как же, я думаю, тебя открою, коли у меня тоже ни ключей, ни отмычек. А дверь вдруг сама собой открывается — не рывком, не с отмаха, а вежливо, с приглашением. Должно быть, «форд» новый, с программным управлением, автоматический. Фотоэлемент какой-нибудь или реле: подошел, включилась механика, и дверца раз-два — и готово!