– Ты чересчур любезен. Я, однако, предпочту остаться в сознании. Мне есть что обдумать.
7. (Не отступая ни на шаг)
Ноябрь 2050 года
– От двенадцати до восемнадцати месяцев? Они уверены?
– Ну что я могу сказать? – сухо отозвалась Франческа Делука. – Так говорит их модель.
Мария изо всех сил старалась говорить спокойно.
– Это куча времени. Мы устроим тебе сканирование. Соберём деньги. Я могу продать дом и займу у Адена…
Франческа улыбнулась, но покачала головой.
– Нет, милая. – Её волосы слегка поседели, с тех пор как Мария в последний раз по-настоящему смотрела на неё, стараясь сознательно оценить её облик, но никаких явных признаков болезни не было. – Какой в этом смысл? Даже если бы я этого хотела – а я не хочу, – что толку от цифровой копии, которая никогда не будет запущена?
– Она будет запущена. Компьютерные мощности дешевеют. Все на это рассчитывают. Тысячи людей хранят сканы в ожидании…
– Сколько замороженных трупов уже оживили?
– Это не одно и то же.
– Сколько?
– Физически – ни одного. Но некоторые из них были просканированы…
– И оказались нежизнеспособны. Все, кто вызывал интерес: всякие знаменитости, диктаторы, – имеют повреждения мозга, а до остальных никому дела нет.
– Файл с результатами сканирования не имеет ничего общего с замороженным трупом. Ты никогда не станешь нежизнеспособной.
– Да, но я никогда не окажусь среди тех, кого стоит возвращать к жизни.
Мария сердито уставилась на мать.
– Я верну тебя к жизни. Или ты не веришь, что у меня когда-нибудь найдутся для этого деньги?
– Может, и найдутся, – возразила Франческа. – Но я не собираюсь проходить сканирование, так что забудь об этом.
Мария сидела на краешке кровати и горбилась, не в силах найти удобную позу и не зная, куда девать руки. Солнце заливало комнату непристойно яркими лучами, обнажая каждую пушинку на ковре; ей приходилось сдерживаться, не позволяя себе встать и закрыть жалюзи. Почему Франческа не рассказала ей всё по телефону? По телефону было бы в тысячу раз легче.
– Ну ладно, – согласилась она, – сканирование проходить ты не хочешь. Но кто-то в мире наверняка делает наномашины против рака печени. Хотя бы экспериментальные.
– Не для этого типа клеток. Этот онкоген не из самых распространённых, и никто толком не знает его клеточных маркеров.
– И что с того? Их ведь могут найти, верно? Могут рассмотреть клетки, выделить маркеры и модифицировать существующие наномашины. Вся необходимая информация есть в твоём теле.
Мария представила себе, как мутировавшие белки, образующие метастазы, торчат сквозь мембраны клеток, выделенные зловещим ядовито-жёлтым цветом. Франческа проговорила: