– Не сомневаюсь, что при наличии достаточного умения, времени и денег это можно было бы сделать. Но так уж вышло, что никто не собирается предпринять ничего подобного в ближайшие восемнадцать месяцев.
Марию начало трясти. Дрожь накатывала волнами. Она не издавала ни звука, просто сидела и ждала, пока отпустит. Наконец выдавила:
– Должны же быть лекарства.
Франческа кивнула.
– Мне вводят лекарство, замедляющее рост первичной опухоли и ограничивающее метастазирование. Пересадку делать бессмысленно, вторичных разрастаний уже слишком много, так что отказ печени сейчас – наименьшая из моих забот. Я могу принимать средства общего цитотоксического действия, и всегда остаётся радиационная терапия, хотя не думаю, что польза от неё перевешивает побочные эффекты.
– Хочешь, я поживу с тобой?
– Нет.
– Я не помешаю. Ты же знаешь, я могу работать отовсюду.
– В этом нет необходимости. Я смогу за собой ухаживать.
Мария прикрыла глаза. Она не могла себе представить, что сможет выдержать это ещё час, не говоря уже год. Когда отец умер от сердечного приступа три года назад, она пообещала себе собрать денег, чтобы просканировать Франческу к её шестидесятилетию. Но даже не приблизилась к этой цели. «Я всё испортила. Зря тратила время. А теперь уже почти поздно».
– Может быть, удастся найти работу в Сеуле, – подумала она вслух.
– Я думала, ты не собираешься ехать.
Мария непонимающе взглянула на мать.
– Почему ты не хочешь сканироваться? Чего боишься? Я бы защитила тебя, сделала всё, что попросишь. Если не хочешь, чтобы тебя запускали, пока не преодолеют замедление, я этого дождусь. Если хочешь очнуться в физическом теле – органическом теле – я дождусь.
Франческа улыбнулась.
– Знаю, что дождёшься, милая. Дело не в этом.
– Тогда в чём?
– Я не хочу об этом спорить.
Мария была в отчаянии.
– Я не буду спорить. Но сказать ты мне можешь? Пожалуйста!
Франческа смягчилась.
– Послушай, когда сделали первую Копию, мне было тридцать три. Тебе было всего пять лет, и ты выросла с этой идеей, но для меня она всё ещё… слишком чуждая. Это нечто, что делают эксцентричные богатеи, ну как они когда-то замораживали свои трупы. Для меня потратить сотни тысяч долларов ради шанса обзавестись компьютерной имитацией после смерти отдаёт… фарсом. Я не эксцентричный миллионер, не хочу тратить свои деньги – и твои тоже – на создание какого-то… говорящего памятника собственному эго. У меня ещё сохранилось ощущение, что важно, а что нет, – она умоляюще взглянула на Марию. – Неужели это теперь ничего не значит?
– Это не будет имитацией. Ты будешь собой.