Доктор внимательно посмотрел на меня.
— Да-да. Я понимаю. Хорошо. Я сделаю, как скажете. Какие еще будут приказания?
— Я заберу у ваших моряков оружие и патроны. Вам в лодке они ни к чему, а мне пригодятся. И еще, нужно накормить людей. Оставшуюся провизию разделим поровну, между теми, кто уплывает, и теми, кто остается.
— Конечно. У нас в лодке, слава океану, оказался спасательный набор, вода, сухой паек и бочонок с водой, и даже, кажется, котел есть.
— Отлично. Можно попробовать накормить людей горячим.
Я позвал сержанта, приказал соорудить костер и приготовить обед. Через минуту моринеры притащили из лодки большой походный котел, нарубили ножами и вырвали руками все имеющиеся на острове кусты и разожгли маленький чахлый костерок, которого хватило только на то, чтобы приготовить из рыбных консервов и воды из бочонка, жалкое подобие супа. Был он чуть теплый, дрова прогорели очень быстро. Суп ели прямо из котла, закусывали галетами, особенно прожорливых осаживали, следили, чтобы хватило на всех. После еды, я объявил привал.
Люди повеселели. Собравшись у остатков костерка моринеры травили байки, кто-то прилег поспать.
Доктор, сержант и я поднялись на скалу и устроили военный совет.
Собственно, обсуждать нам было нечего. Сержант наотрез отказался оставаться на острове, и я назначил его командиром второй лодки. Продовольствие и воду решено было разделить на три равные части. Все карабины я забрал. Мы дали моринерам отдохнуть ровно полчаса, потом спустились и объявили о своем решении.
На острове, со мной, остались восемь добровольцев, в том числе бомбардная команда из моего взвода. Всем нам казалось, что лучше умереть на твердой земле, чем захлебнуться.
Перед уходом, сержант дал мне 3 папиросы, а доктор, смутившись, протянул мне подсумок с десятью револьверными патронами.
Лодки ушли четыре часа назад. Я сидел на выступе скалы, докуривал вторую папиросу и смотрел, как «Грозный» дрейфует в сторону вражеского острова, на нем еще оставались люди.
— Интересно, — сказал сидящий рядом моряк: — их варды в плен возьмут или потопят?
— Видишь, не стреляют, — ответил другой: — наверно хотят живыми взять.
— А зачем им живые? Живых надо кормить, поить, поселить где-нибудь. Проще утопить.
— Поглумятся и кончат, — сказал высокий конопатый моринер. Он осматривал свой карабин, вставил патрон и щелкнул затвором.
О плене говорили часто. Его обсуждали и в офицерский кают-компаниях, и в арестантских ротах, некоторым он казался единственным спасением, некоторых от одной только мысли о нем, бросало в дрожь. В газетах писали, что варды любят издеваться над пленными, пытают их и убивают. Была ли это правда или военные корреспонденты старались таким способом разжигать в нас ненависть к врагу, я не знал. Но оказаться в плену мне не хотелось.