Вашу ж мать! Кэсси…
– Кэс! – повторил сухопарый мужчина с залысиной на голове, выходя на порог.
– А вы, – переведя на него взгляд, произнесла я, отчаянно стараясь сохранить голос ровным, – полагаю, Тодеус?
Парочка переглянулась. Кэс, опустила взгляд на сцепленные руки, а Тодеус, глянув мне за спину, разом посерел лицом. Мне даже оглядываться не понадобилось, чтобы узнать, кого он там увидел, – гончую.
Ну вот и встретились, бабушка, дедушка. Правда, не думала, что вы будете настолько живыми, а Оливия до такой степени лживой.
– Я пришла поговорить о вашей дочери.
– Я вину на себя возьму, – неожиданно звонко произнес дед. – Только жену не трогайте.
Я что-то вообще ничего не понимаю. Что здесь творится?!
– Моя, моя вина, – прошептала Кэс. – Не думала, что правда выплывет. Надеялась свой век спокойно дожить, да не вышло. Больно молода ты, да видно дело свое знаешь, раз тебя сюда…
Кэсси не договорила. Всхлипнула и подняла на меня полные печали глаза.
– Это я ложные показания дал, – не унимался дед. – И взятку дал, и документы подделал. Все я!
– Может, в доме поговорим? – неожиданно отстраненно предложила я.
Со стороны можно было подумать, что я ничуть не удивлена признанием четы Торенс, будто для меня это рутина, со стариков признания выбивать. Но на самом деле я тихо охреневала. Пожалуй, лучшего определения и не найти.
Чашка звякнула о блюдце.
– Простите, – пробормотала моя внезапно ожившая бабушка.
– Ничего, – проговорила я, пододвигая к себе дымящийся напиток.
Мы сидели за круглым столом, а псина, сторожа выход, разлеглась на порох.
– С чего начать? – воинственно спросил Тодеус.
Какой хороший вопрос. Ответ будет банальным:
– Начните с самого начала.
– В тот год Оливия сильно заболела. Денег на лечение не было, и мы были вынуждены оставить ее здесь. Болезнь протекала сложно, да и неспокойно у нас было. Восстания тихо не проходят. Наша дочь практически перестала с постели подниматься, а тут к ней подруга приехала. Оливия очень обрадовалась, говорила, что познакомилась с ней, когда в последний раз в город выезжала. Девочку ту Сарой звали. Она сиротой была, такая запуганная, но добрая. Ну мы и решили, что вместе прожить нам легче будет. Жила Сара у нас с месяц, пока…
Тодеус замолчал и с силой сжал челюсть.
– Девочка наша, Оливия, однажды к себе меня позвала, – дрожащим голосом продолжила Кэсси. – И слово с меня взяла. Что, когда время ее придет, мы Саре помочь должны. Говорила, мол, мы же похожи душой, а я не хочу умирать. Может, хоть так, хоть имя мое не… погибнет, да и Сара от плохих людей укроется.