– Попробуйте снова, – сказал мостовик, когда она достала новые чернила.
На этот раз татуировка получилась. Каладин высидел весь процесс со сжатыми от боли зубами, а затем взглянул на себя в зеркало, поднесенное татуировщицей. Лицо, смотревшее на Каладина, казалось чужим. Чисто выбритое, с волосами, откинутыми назад, чтобы нанести татуировку, и замаскированным клеймом раба, на мгновение забытым.
«Смогу ли я стать этим человеком вновь? – подумал он, поднявшись и дотронувшись рукой до щеки. – Разве этот человек не умер?»
Сил приземлилась на его плечо и посмотрела в зеркало вместе с ним.
– Жизнь перед смертью, Каладин, – прошептала она.
Он бессознательно втянул в себя штормсвет. Совсем немного, малую часть содержимого сферы. Энергия растеклась по венам, как давящая волна, как ветер, запертый в маленьком замкнутом пространстве.
Татуировка на лбу расплылась. Тело отторгло чернила, они начали стекать по лицу. Татуировщица ругнулась снова и схватилась за тряпку. Каладину оставалось смотреть, как растекаются глифы. Растаяла «свобода», под ней остались жестокие шрамы его пленения. С ярко выделяющимся выжженным глифом.
Шаш. Опасен.
Женщина вытерла его лицо.
– Я не знаю, почему это происходит! Мне казалось, что в этот раз она будет держаться. Я...
– Все нормально, – сказал Каладин, взяв тряпку, и встал, заканчивая чистить лицо. Он повернулся к остальным мостовикам, ставшим солдатами. – Похоже, шрамы еще не отпускают меня. Позже я попробую еще раз.
Все кивнули. Вскоре он объяснит им, что случилось; они знали о его способностях.
– Пошли, – скомандовал Каладин, бросив маленький мешочек со сферами татуировщице, и взял свое копье, стоявшее рядом со входом в палатку.
Остальные присоединились к нему с копьями на плечах. В лагере не нужно было вооружаться, но Каладин хотел, чтобы мостовики привыкли к мысли, что теперь могут свободно носить оружие.
Снаружи шумел переполненный рынок. Палатки, конечно, сложили и убрали на время вчерашнего сверхшторма, но уже поставили снова. Возможно, из-за того, что он думал о Шене, Каладин заметил паршменов. Его беглый взгляд выхватывал десятки рабов, устанавливающих несколько последних палаток, помогающих владельцам магазинов раскладывать товар, несущих покупки светлоглазых.
«Что они думают о войне на Разрушенных равнинах? – задался вопросом Каладин. – О войне до поражения и, скорее всего, порабощения единственных свободных паршменов в мире?»
Хотелось бы ему получить ответы от Шена на такие вопросы. Но, видимо, все, чего он мог добиться от паршмена, это пожатие плечами.