В голосе матери Настя почувствовала грусть и, глядя ей в глаза, спросила:
— Ты правду говоришь?
Та поняла, что дочь не верит ей и, нахмурив брови, строго спросила:
— С каких пор ты стала сомневаться в моей искренности?
Она сказала это таким тоном, что Насте стало неудобно,
— Прости, мама.
Настя привезла мать обратно в районную больницу. Каждый день ездила к ней. Когда наступил сентябрь, Елена Николаевна потребовала, чтобы Настя ехала на учебу, но та категорически отказалась даже слушать ее. Самым трудным для Насти было отсутствие денег. Занимать у соседей и у знакомых было стыдно, а продавать в доме уже было нечего. Они жили в однокомнатной квартире, которая принадлежала школе.
К концу сентября Настя привезла мать домой. Каждый день ей приходилось делать уколы. Сначала лекарства были не очень дорогие, но скоро они перестали помогать, мать все чаще стала жаловаться на невыносимые боли. Тогда Настя поехала к лечащему врачу и тот выписал рецепт на морфий. Денег на него не было, и Настя решила найти работу. Она поехала в город. Работа там была, но без городской прописки ее не принимали. Она пошла к председателю колхоза, и тот предложил ей на выбор: полевые работы или дояркой на ферме. Она выбрала последнее.
Осень подходила к концу. Начались дождливые дни. День за днем, с раннего утра до поздней ночи Настя пропадала на ферме. Мать по-прежнему была прикована к постели. Вставала редко и с большим трудом.
…Будильник звенел долго и нудно. Высунув из-под одеяла руку, Настя дотянулась до него и сунула под подушку, но и оттуда было слышно его жужжание. Прислушиваясь к этому глухому звуку, она натянула на голову одеяло и, блаженно улыбаясь от сладкого сна, подумала: «Еще пять минут».
— Настенька, вставай, — раздался слабый голос матери.
Ей страшно не хотелось отрываться от теплого одеяла.
— Настя…
Она откинула одеяло, посмотрела на мать. Та, тяжело охая от недуга, с трудом поднялась с кровати, пошла на кухню. Настя села, прислушалась. На улице шел дождь. Елена Николаевна вернулась в комнату. Настя, с головой укутавшись в одеяло, спала. Она подошла к ней и потрясла за плечо.
— Вставай! Ты же опоздаешь!
Настя откинула одеяло, плача произнесла:
— Мама, я устала! Не могу больше!
— Можешь не идти, но на какие средства нам жить?
Слова матери привели ее в чувство. Она соскочила с кровати, поеживаясь от холода, пошла умываться.
Елена Николаевна с тоской посмотрела ей вслед, поднялась, чтобы идти на кухню, но сильные боли заставили ее лечь, Настя, умываясь, услышала стоны. Приподняв голову, прислушалась. Мать протяжно стонала. Она вернулась в комнату, подошла к матери, которую всю трясло.