– И, чтоб вам всем пусто было, ни разочка не обернусь! – громко крикнула она в пустоту, ударив ногой по камню. А потом одним движением подобрала свои юбки и ринулась вверх.
Лестница, казалось, не кончится никогда. Сотни крутых ступеней, снег, летящий прямо в глаза, забивающий нос и уши, гудящие ноги, острая ледяная корка, изрезанные, потерявшие чувствительность ладони… И голоса, голоса! Громкие, неотвязно звучащие за спиной – родные, любимые и просто знакомые. Они звали, умоляли остановиться и обернуться, но Нэрис осталась верна своему слову. Которое порой так хотелось нарушить! Кем только не прикидывался морок – и мужем, и сыновьями, и матерью. Даже братьями Мак-Тавишами и теми не побрезговал. Потом был лэрд Вильям, Эйнар, Бесси… сколько же их было!
– Не оглядывайся, – как заклинание, повторяла Нэрис, карабкаясь все выше и выше. – Не оглядывайся. Не оглядывайся.
– Мама! – неслось следом за ней. – Леди Мак-Лайон! Погодите! Куда же вы?.. Нэрис! Нэрис, стой!
С каждым отчаянным призывом она все ниже и ниже опускала голову, все быстрее и быстрее перебирала ногами. С упорством обреченного карабкалась с одной ступеньки на другую, ломала ногти… А лестница знай себе тянулась вверх, будто застыв во времени и пространстве. Сколько прошло времени? Час, два? Совершенно выбившейся из сил Нэрис казалось, что идет она целую вечность. И не выберется из этой ловушки уже никогда. По крайней мере – живой. Голоса за спиной постепенно слились в один непрерывный гул, обмороженные руки не слушались, ног она и вовсе почти не чувствовала. Каждая новая ступенька давалась все тяжелее. «Я не дойду, – с внезапным спокойствием поняла беглянка. – Я так и замерзну здесь. Не на этой ступеньке, так на следующей».
– Еще десяток – и конец, – одними губами прошептала Нэрис. – И забирайте…
Но хватило ее только на пять ступеней. Уцепившись руками за край шестой, леди Мак-Лайон подтянулась и рухнула обратно. «Все, – сказала она самой себе. – Отмучилась». А потом подняла глаза к небу, чтобы хоть в последнюю минуту не видеть опостылевшего серого камня.
И она его не увидела. Шестая ступенька оказалась последней.
Из груди Нэрис вырвался сдавленный всхлип. Ставшие совсем чужими пальцы впились в обледеневший стесанный край. Рывок – тоже последний, отчаянный, на жалких ошметках одной лишь воли – и лестница осталась позади. «Или не осталась? – думала леди, неподвижно лежа лицом в пушистом снегу. – Или все это – такой же морок?» Она с трудом перевернулась на спину. И улыбнулась: над головой было одно только небо. Серое, затянутое низко висящими облаками, розовато-желтыми по краям. Рассвет. Он был настоящим. Все вокруг было настоящим.