– Получилось, – деревенеющим языком пробормотала она, закрывая глаза. Наконец-то отдых. А ведь и правда, замерзать в снегу – это совсем не больно…
– Леди Мак-Лайон! – услышала Нэрис откуда-то сверху. – Леди Мак-Лайон! Да что же вы? Не смейте спать!
– Кыш, – слабо выдохнула Нэрис, чуть шевельнув рукой. – Лестница кончилась… Кыш…
Однако морок и не подумал сгинуть. Больше того – чьи-то обжигающе-горячие руки вдруг схватили леди за плечи и хорошенько встряхнули, а к первому голосу присоединился второй:
– Чего? Совсем худо?
– А то не видишь! Ледяная вся, губы синие. Как долезла-то, в толк не возьму? Леди Мак-Лайон! Очнитесь!
Ее затрясли с новой силой.
– Да не волохай, и так едва дышит. Дай сюда! И стеганку сымай, небось не околеешь… Плащи-то мы внизу оставили?
– Ну!
– Мухой тогда! Тут хоть догола разденься, все одно мало будет. Бегом, чтоб тебя разорвало!
– А ты?
– Греть буду. Небось очнется.
До ушей Нэрис донеслись удаляющиеся топот и проклятия. А ее саму сгребли в охапку и принялись укутывать – во что-то колючее, густо пахнущее мужским потом. Нэрис попыталась открыть глаза, но не смогла. Только чуть шевельнула губами:
– Кто…
– Слава тебе господи! – обрадованно вскрикнул знакомый голос. – Живая! Ну-ну, леди Мак-Лайон, не брыкайтесь. Уж кончилось все. И Мэт щас плащ принесет – теплый, на меху, оттаете помаленечку!.. Дайте-кась руки сюда, подышу хоть… Эвон как рассадили. Далась же вам чертова лестница!
– Мэт… – прошептала она, кое-как разлепив смерзшиеся ресницы, – Марти… Вы тоже настоящие?
– Еще бы! – Склонившийся над ней Мак-Тавиш энергично тряхнул головой.
Нэрис узнала его не без труда – с тех пор, когда они виделись в последний раз, Мартин заметно похудел, оброс щетиной и даже, кажется, повзрослел на несколько лет. Но как он здесь оказался? Как они оба здесь оказались? Леди устало вздохнула. На расспросы не было сил.
– Вы грейтесь, – заботливо прогудел шотландец, закутывая ее покрепче и прижимая к себе. – Мэт на ногу скорый, вмиг обернется! В одной рубахе-то…
Нэрис ткнулась горящим лбом ему в грудь. И, снова закрыв глаза, улыбнулась сквозь слезы.
Амбар к утру догорел. Потушить его не удалось, да и не до того было: спасали соседние пристройки. Поднявшийся, как на грех, ветер швырял в стороны огненные искры, раздувал пламя, и, не поднимись на борьбу с пожаром все подворье до последнего человека, рассвет они встречали бы уже на пепелище.
Больше всего жаль было парусов. «Ну да ничего, – подумал Рагнар, отшвырнув носком сапога тлеющую головешку. – Будет день, будет пища. И данов мы на целый флот выставили. Не пропадем». Он, почувствовав, как на плечо легла чья-то рука, обернулся и встретился глазами с младшим братом. Перемазанный сажей Эйнар кивнул в сторону сгоревшего амбара: