— Точно, — Хана встала рядом с ним. — И вообще, решено — значит, решено. Мы уходим. Всё. Здесь нам нечего делать. Найдем себе другое место. Где-нибудь.
Том кивнул. Никто не посмел возразить.
— Мы будем Детьми в лесу, — сказал Том. — Как в сказках. Дети в лесу. Это будет новая сказка. Наша.
* * *
— Эй!
Рубен задремал на кресле, свесив голову на грудь. Время от времени он ее вскидывал, но она тут же снова опускалась. Джонас окликнул его еще раз:
— Эй, просыпайся! Посмотри-ка.
Рубен очнулся, потер глаза.
— Если зря разбудил, пожалеешь, — проворчал он и уставился на включенный монитор.
Зажмурился, опять открыл глаза. Потом встал и, не отрывая взгляда от экрана, провел руками по волосам.
— Куда это они все собрались?
Дети выходили из Скорлупы, каждый с каким-то свертком в руках или за плечами, опасливо оглядываясь по сторонам.
— Сколько их?
— Они уже почти все снаружи, телекамера уже не берет двух первых, которые чуть постарше. Мальчик и девочка. Всего человек восемь.
— A-а, ясно. Тринадцатый Сгусток. Сгусток Ханы. Девчонка та еще — они у нее все строятся, как солдатики, — хихикнул Рубен.
— Я бы сказал, что это побег. Они бегут — она и все остальные.
— Мы должны уведомить Мак-Кампа, — Рубен взялся за интерфон.
— Должны? — почему-то неестественно громко переспросил Джонас.
Рубен растерянно обернулся к нему, держа в руках микрофон с закрученным, как поросячий хвост, проводом.
— А разве нет?
— Давай дадим им уйти. Скажем так: устроим эксперимент в эксперименте. Наш личный эксперимент.
Рубен потер рукой небритый подбородок. Потом глаза.
— А как же Мак-Камп?
— Мак-Камп прекрасно знает, что телекамеры день работают, а два нет. Мало ли, может, как раз в этот момент случилось короткое замыкание. Сейчас зачистим этот монитор, и никто ничего не узнает.
Рубен отключил интерфон. Потом медленно, словно нехотя, поднял взгляд на Джонаса.
— Но… зачем?
— Затем. Потому что в нашей жизни это ничего не меняет. А в их — может, и изменит.
— Но они могут погибнуть.
— Погибнуть они могут и здесь, в любой момент. От вируса, который подцепят в этой грязи, или от гнили, которой питаются. Могут погибнуть от чего угодно. Заноза попадет в ногу или те, из соседнего Сгустка, изобьют их до смерти. Могут умереть от воспаления легких, или от разрыва сердца, или от передозировки таблеток. Умрут — и никто никогда не узнает, никто даже не вспомнит, что они вообще существовали. Никому на свете нет до них дела. Так дадим им хоть одну возможность. Дадим им приключение.
Рубен все еще медлил. Наконец он положил микрофон на стол.
— Но зачищать будешь ты.